Владимир Шатов: Между жизнью и смертью

- Вот раньше бывало, мог за день до сотни вёрст отмахать на коне, - с горечью думал он. – А нынче тащусь как старый вол.

Когда вечерело, Григорий унижено просил осторожных, приученных за войну ко всякому, жителей верхнедонских станиц, пустить переночевать. Соглашались они, естественно, неохотно. Путник не обижался на отказы. Слишком часто проходили здесь войска, и сам он в прошлом неоднократно беззастенчиво пользовался имуществом жителей.

- Пустите Христа ради! – заучено пробормотал он на третий день пути, когда медленно открылась перекошенная дверь, крайней хаты придорожного хутора. - Я спокойный, не больной, рано утром уйду…

- Входи, раз пришёл. – Молодой женский голос выдал разочарование хозяйки. - Не того ждала…

Григорий быстро, пока казачка посторонилась и не передумала, прошёл в темноту сеней. Низкая горница освещалась коптящей, самодельной керосиновой лампой. Он быстро снял мокрую верхнюю одежду и бросил её на жаркую лежанку печи. Только после этого посмотрел на стоящую посреди комнаты ладную молодицу.

- О, Зовутка! – удивился он, узнав мимолётную знакомую. - Да уж, встреча…

- А, дяденька! – отозвалась весёлая солдатка. - Довелось же сызнова встретиться.

За прошедший со дня прошлой встречи год, она заметно пополнела, обабилась, но не утратила природной живости и привлекательности. Не прекращавшийся поиск женского счастья отразился на её лице дополнительными морщинками.

- Спаси Христос! – Григорий поздоровался со зло зыркнувшей пожилой женщиной, вероятно свекровью хозяйки. Та ничего не ответив ушла на другую половину.

- Ты не обижайся, - усмехнувшись, сообщила знакомая. – У неё сына зарубили красные.

- А я тута при чём?

- Так ты жив и в красноармейской форме…

Она оценивающим взглядом рассматривала фигуру покорно стоящего мужчины и сказала:

- А ты всё такой же бирюк!

- Какой есть…

- Ладно, проходи.

- Благодарствуйте.

- Голодный небось? – хозяйка двинулась к кособокой печи.

- Дюже голодный… - согласился Григорий, хозяйским взглядом оглядев бедную обстановку комнаты. - Мужика по-прежнему нет?

- Нет.

- Как живёшь?

- Так и живу… Где зараз доброго казака найдёшь? Моего возраста половину поубивали, половина давно женаты.

Гость коротко кивнул головой и понимающе замолчал. Григорий в охотку съел сноровисто поданную холодную кашу и блаженно прикрыл уставшие глаза.

- Хорошо у тебя, - с благодарностью сказал он. – Тепло и сытно.

Хозяйка погодя вышла в другую комнату и зашуршала бельём. Судя по доносившимся оттуда звукам, она стелила постель.

- Неудобно как-то, - Шелехов закурил самосада. – Даже не знаю, как её зовут.

Он вспомнил, как впервые встретил сегодняшнюю хозяйку. Она тогда так и не призналась, как её зовут, откликаясь на смешное прозвище. Тогда он спешил со службы в Первой конной армии к Аксинье и с трудом не поддался неприкрытому зову молодой плоти новой знакомой.

- Как тебя звать – то? – незнакомка успела переменить повседневную кофточку на выходную и, подойдя к нему вплотную, гордо стала, подбоченясь полными руками.

- Григорий.

- А меня Лизавета…Будем знакомы!

- Будем, коли не шутишь. – Гость пытливо посмотрел на неё тёмными и влажными глазами.

Хозяйка слегка стушевалась, но не подала вида. Григорий, молча курил, отдав инициативу в руки бойкой бабёнки. Та быстро выполнив нехитрые хозяйские заботы, вновь подошла к нему, вытирая о фартук мокрые руки предложила:

- Пойдём спать!

- А как же свекровь?

- Она мне не указ, – просто и спокойно сказала Лиза. - Поздно уже…

- Пойдём.

Спать им, однако, не пришлось довольно долго. Истосковавшись по отдельности в отсутствии физической близости, они неистово ласкали друг друга, утоляя накопившийся голод.

- Ох и хорош окаянный! – каждый раз охала Лизавета, на минуту отлипая от казака. – Всё душу вынимает за раз.

Привыкнув к сильному телу Григория, Лизавета раз за разом начинала целовать его, как только он слегка восстанавливал распылённые силы. В коротких паузах заслуженного отдыха она донимала его вопросами:

- Куда направляешься?

- Иду на Донбасс искать лучшей доли.

- Почему один?

- Жена умерла, а детишки пока с сестрой остались.

- Где же твоя зазноба, к которой так поспешал тогда?

- Погибла… - не вдаваясь в подробности, сказал Шелехов.

- Погибла? Вона как… Так ты свободен теперь?

- Как ветер! – хмыкнул невесёлый любовник. – Который никому не нужен

- Хочешь, оставайся со мной…Наладишь хозяйство, детишек тебе нарожаю!