Владимир Шатов - Между жизнью и смертью

- Как ты перенёс весть, что твой батя «враг народа»? – подумал стиснутый в кузове конвойной машины старший Кошевой, вспомнив приёмного сына. - Не отрёкся ли как другие?

Когда жена Дуняшка родила дочку, Михаил был счастлив, но девочка родилась слабенькой и вскоре умерла. Тяжёлые роды подорвали женское здоровье жены, и детей у них больше не было. Михаил усыновил сына детского дружка Гришки Мелехова и со временем стал считать его своим.

- Я же его с малолетства воспитывал. - Мишка вырос в высокого, красивого парня. Кошевой часто ловил себя на мысли, что он до невозможного похож на молодого Григория, те же ухватки и тот же взгляд из-под изломанных бровей.

- Вылитый Пантелеевич! – дивился Михаил. - Только характером в мать.

Мишка и впрямь рос добрым, в нём присутствовало обострённое чувство справедливости. Не раз он приходил домой весь в крови, дрался с ребятами, надсмехающимися над колхозом. Когда пришло время, вступил в комсомол. Накануне ареста отчима привёл в курень Дарью, дочку Прохора Зыкова.

- Расписались в сельсовете и будем жить вместе. – Сказал приёмный сын.

Поседевшая Дуняшка ударилась в глупые слёзы. На скромной свадьбе в ближайший выходной пьяный Прохор кричал в полный голос:

- Видел бы ты, Григорий Пантелеевич, каков сынок уродился. – Отец невесты наловчился пить одной рукой не хуже чем двумя. - Вишь, как жизня распорядилась, ить мы с тобой породнились.

- Угомонись Прохор! – стыдил его Кошевой. - Свадьба всё же…

- А мне скрывать нечего! – кричал Зыков.

- Я свого боевого командира, нипочём не забуду. Орёл! Как в атаку шёл конным даже у меня от страха поджилки тряслись.

- Хватит, говорю!

- Где ты любушка мой? – плакал разошедшийся Прохор. - Хотя б взглянуть глазком…

- Иди спать… Нализался!

Молодые стали жить в отремонтированном курени Мелеховых, так издревле повелось, жена приходила в семью мужа. Однажды старший Кошевой поехал в Вёшенскую, на совещание партийного актива района.

После окончания заседания к нему подошёл второй секретарь Поляков и попросил:

- Михаил, подожди минутку.

- Давай говори скорее, спешу…

- Зайди к Патрикееву.

- А что случилось? – удивился Михаил.

- Да я не знаю. – Сознался секретарь. - Ориентировка на кого–то пришла, может, ты знаешь…

- Добро! – легко согласился Кошевой. - Зараз зайду.

Отдел НКВД располагался в том же здании, что и райком, только с другой стороны. Михаил неторопливо обошёл дом бывшего станичного атамана и толкнул тяжёлую дубовую дверь. Он ничуть не волновался, как всякий праведный большевик Кошевой считал, что за просто так у нас не сажают. За собой он никакой вины не чувствовал, одни заслуги. Как-никак в партии с восемнадцатого года.

- А Михаил! – обрадовался начальник районного отдела НКВД Патрикеев. - Спасибо, что зашёл.

- В чём дело Сергей Иванович? – вежливо спросил Кошевой, на людях он всегда называл старого знакомого по имени отчеству. - Спешу домой, попутка скоро будет отъезжать.

- Да я задержу всего на пару минут. – засуетился Патрикеев. - Понимаешь из города Сталино, пришла ориентировка на какого – то Шелехова. Мол, это наш земляк Мелехов Григорий Пантелеевич. Ошибка, наверное… Не знаешь такого?

Михаил сразу поник, он подумал, что компетентные органы знают всё. Кроме того Кошевой не мог и не хотел врать, поэтому рассказал следователю почти забытую историю. Кошевой надеялся, что за давностью лет и, учитывая его былые заслуги, к нему отнесутся по-человечески.

Мигом посуровевший лицом Патрикеев подвёл итог исповеди:

- Подделка документов, пособничество «врагу народа»…

- Да ты что Серёга? – изумился Михаил. - Какое пособничество, я же это для сестры Григория, Евдокии Пантелеевны, моей жены сделал. Ты же её давно знаешь, не раз у нас обедал…

- Для кого Серёга, а для кого гражданин начальник.

- Вон оно как Иваныч! – возмутился Кошевой. - Мы же с тобой вместе воевали, совместно боролись с врагами Советской власти?

- Хорошо же ты Михаил скрывался, ты сам враг. – Упрекнул его Сергей. - Сдать документы!

- Да ты что, рехнулся?

- Я тебя арестовываю…

- Ах ты, гад!

Михаил сгоряча бросился на следователя, но вызванные охранники ловко скрутили его. Домой Кошевой больше не вернулся, через месяц ему присудили десять лет лагерей.

Первая остановка этапа, с долгожданной ночёвкой не на колёсах, случилась в городе Вологда, в большой пересыльной тюрьме. Зэков загнали в громадную полуподвальную камеру, набитую осуждёнными под самую завязку.