Владимир Шатов - Между жизнью и смертью

Едва на Востоке стало светать, надзиратели начали громко выкрикивать фамилии осуждённых. Выкрикнули и фамилию Михаила:

- Кошевой выходи!

Со всех концов огромной тюрьмы медленно потекли людские ручейки, сливавшиеся в тюремном дворе в плотную арестантскую массу. Старый зэк, по повадкам вор в законе, по выходу из решетчатых дверей блока упал на снег, как срезанный косой. Он не хотел отправляться в северные лагеря и талантливо симулировал полнейшее бессилие.

- В больничку мне надо! – хрипел вор, сухой как щепка. - Не имеешь права начальник…

Старший конвоя за десять лет службы насмотрелся всякого. Ни слова не говоря, капитан кивнул дебелому сержанту и скучающе отвернулся. Тот подскочил сзади к упавшему и рывком поднял его на ноги, цыкнув при этом:

- Вставай тварь!

Только вор стал мешком валиться на правый бок, к нему шагнул конвойный, держащий наперевес винтовку с примкнутым штыком. Острие, тускло блеснувшей стали, упёрлось в правое плечо зэка, заставив валиться налево. С той стороны уже стоял другой солдат, приставивший штык к левому боку симулянта. Спереди и сзади тоже встали конвойные с острой сталью в руках. Вор, подталкиваемый уколами, неуверенно двинулся к шевелящейся массе осуждённых. С каждым шагом темп передвижения нарастал. Зажатый в стальной плен опытный зэк понял, что проиграл.

- Твоя взяла начальник! – выдохнул он. - Отзови своих псов, сам дойду.

- А ты говорил в больничку нужно…

Капитан махнул рукой, и солдаты отступили, а вор бодро влился в колышущий строй. Перекличка отправляемых на этап заняла час, затем обыск, посадка в грузовые автомашины.

- Слаженно работают черти! – с немалой долей одобрения сказал незнакомый сосед Михаила.

Всё происходило строго по инструкции, у охраны чувствовался немалый опыт. Вначале в кузов «полуторки» забрались двое конвоиров, встали по углам. Они повернулись спиной к кабине, на боку у каждого, в кожаной кобуре, по нагану.

- Залазь!

Этапируемых построили рядами по шесть человек и приказали подниматься в машину. В кузове они подошли вплотную к кабине и встали спиной к конвоирам. Следующую шестерку, поставили сразу за ними. Кузов набили до отказа, крайние в рядах крепко прижались к бортам.

- Садись. – Грозная команда заставляет вздрогнуть. - Разом, мать вашу!

- Тесно…

- Без разговоров.

Люди с трудом опустились на дощатый пол, одновременно и с матами. Теперь встать точно никто не сможет, стиснуты все накрепко. Чья-то умная голова додумалась до технологии создания живого монолита, о прыжке из машины на ходу, нечего и думать...

- Везут как скотину на бойню. – Вяло размышлял Михаил Кошевой, покачиваясь вместе со всеми на ухабистой дороге.- Чёрт меня дёрнул зайти тогда в районный отдел НКВД, делать больше нечего было…

Михаил выругался матом, невольные соседи подумали, что он ругает тряскую езду. На самом деле Кошевой вспомнил, как всё начиналось.

В тот день он приехал на отчёт в райком партии. Колхоз, который он возглавлял, назывался «Красный ключ» и считался на хорошем счету в районе. Коллективизация прошла относительно спокойно, казаки поворчали для вида, но помня последствия восстания 1918 года в колхоз записались.

- Колхоз сам развалится и всё вернётся к прежней жизни. – Думали осторожные станичники.

Погодя согнали в наспех построенные конюшни и коровники домашнюю скотину, снесли упряжь и инструмент. Дело со скрипом, но завертелось. Сколько Михаилу пришлось пережить за эти годы, не счесть. Бессонные ночи, угрозы, постоянные крики и ругань на нерадивых работников.

- Ты как вспахал поле у оврага? – спрашивал он тщедушного казачка, который лишь для вида прошёлся плугом по чужой земле.

Казаки, враз потерявшие интерес к хозяйствованию работали спустя рукава, из-под палки. Михаил метался по полям, фермам, но как только он уезжал к другим, работа затухала. Коровы и лошади стояли грязные, голодные. Колхозные поля подвергались набегам бесхозной живности, урожаи падали.

- Не своё, не жалко! – рассуждали хуторяне Татарского. - Пущай Кошевой жилы рвёт, а нам не к чему, всё едино, больше трудодня не заробишь.

Постепенно, неусыпными стараниями Кошевому удалось переломить ситуацию. В колхоз пришла тракторная техника, удобрения, подросла молодежь, по-другому относившаяся к Советской власти. Люди приспособились жить при новых условиях, хитрили, изворачивались, но жили. Михаил мог теперь спокойно оставить хозяйство, при частых отлучках в район душа не болела. В случае чего Мишка всегда поможет…