Виктор Ротов - Заговор в золотой преисподней, или руководство к Действию (Историко-аналитический роман-документ)

Собрали тайное совещание на квартире у того же Гинцбурга — мастера устраивать шикарные приемы. После обильного принятия вовнутрь и отменной закуски вышли в необъятный кабинет преуспевающего дельца. Легкий хмель в голове, ароматные сигары, удобные с теплыми спинками кресла и ненавязчивая деловая беседа. Из этой беседы нетрудно было уловить главный вопрос к нему, Протопопову: не согласится ли он, при возможности, конечно, помочь в еврейском вопросе, если займет пост министра внутренних дел? Протопопову ничего не стоило пообещать это. Тем более, он знал уже, что царь «не прочь» дать евреям некоторые облегчения. И сделка состоялась.

Вот тут‑то Симановичу выпала значительная роль в осуществлении замысла. Он свел Протопопова с Распутиным, предварительно убедив того, что Протопопов человек преданный и надежный. Встреча их состоялась у княжны Тархановой. Все было в духе самого доверительного и благожелательного общения. С богато накрытым столом, обильной выпивкой, лестными речами и лобызаниями со старцем. Протопопов приглянулся Распутину, и он согласился рекомендовать его царю. Теперь при каждом удобном случае он вворачивал лестное словцо о нем, подготавливал почву для будущего назначения. Делал он это, как всегда, ловко и нахраписто — было мне божье указание. Постепенно Николай проникся интересом и милостью к этому человеку. Как только стало ясно, что Протопопов на хорошей заметке у царя, Симанович устроил вторую встречу с Протопоповым уже более широкого круга представителей еврейства. На этот раз перед своим протеже они поставили дополнительный вопрос — кроме послабления евреям он должен будет добиваться заключения сепаратного мира с Германией. И тут каждому ясно стало, что подключается в действие невидимая рука императрицы: она да Григорий Распутин — яростные поборники замирения с Германией. Протопопову нетрудно было увязать все это в единый узелок. Поэтому он с легким сердцем согласился и на это условие. И дело завертелось вовсю.

Выбрав наиболее подходящий момент, Распутин и Симанович повезли Протопопова «на смотрины» в Царское Село к самой Анне Вырубовой. Первая наперсница и фрейлина императрицы должна была сначала сама хорошенько присмотреться к протеже. И она подвергла его своему особому испытанию. Не столь умному, сколь хитрому:

«— Я слышала, вы большой сторонник мира с Германией?

— Истинно так, матушка.

— А что ж патриотизм ваш?

— Настоящий патриотизм не в войне, матушка, но в мире.

— Государыня будет довольна вашим ответом.

— Служу царю и отечеству…»

Вырубова представила Протопопова царице прямо в лазарете, где царица была одновременно и попечительницей, и сестрой милосердия. Обстановка более чем пикантная…

Слегка шокированный будничным занятием царицы Протопопов, сумел, однако, понравиться ей и вскоре был назначен министром внутренних дел. Правда, для этого надо было вытащить нового выдвиженца из «долговой ямы». Симанович свидетельствует, что ему пришлось выкупить векселя Протопопова на целых сто пятьдесят тысяч рублей. Несостоятельный человек, тем более должник, в те времена не мог быть назначен на столь высокий пост. Но не следует думать, что это было благородным жестом со стороны прохвоста Симановича. Он ухитрился взять с Протопопова обязательство вернуть ему эту сумму. Да еще с процентами! Как только тот «окопается» в высоком ведомстве и получит ключ от секретных фондов министер ства. Протопопов был, однако, себе на уме, и у него была своя очередность погашения долгов: сначала он отблагодарил за свое назначение Анну Вырубову, пожертвовав сто тысяч рублей на содержание лазарета. Обиженный таким финансовым ходом Протопопова Симанович тут же не преминул уличить Вырубову во мздоимстве. Он пишет: «Очень часто такие суммы жертвовались лицами, которые пользовались поддержкой Вырубовой. Так, например, ей пожертвовали: г — жа Рубинштейн — 50000 рублей, г — жа Бейненсон —25000 рублей. Банкир Манус — 200000 рублей, Нахимов — 30000 и другие. От меня Вырубова получала неоднократно ценные бриллианты и дорогие серебряные вазы».

Как бы там ни было, — назначение Протопопова состоялось. И первое, что предпринял тот на высоком посту, это стал чинить проволочки с открытием Думы. Знал, что оттуда полетят в него стрелы. Таким отношением к Думе он усилил к себе симпатии со стороны царя, царицы и Распутина, которые стремились всячески принизить Думу. Впавший в апатию царь несколько оживился, увидев сторонника в лице Протопопова, и стал во многом на него полагаться.