Нил Стивенсон - Смешенье

В какой-то момент взгляд у Даппы стал отрешённым. Он отошёл от ван Крюйка и быстрым шагом направился к Врежу Исфахняну. Вреж выхватил из-за пояса пистолет и навёл на Даппу. Вращающееся лезвие порхнуло к нему, как стальной колибри, и ужалило в руку — стоящий рядом филиппинец пустил в ход йо-йо.

Вреж бросил пистолет и прыгнул за борт. Алая пелерина раздулась в полёте и образовала пузырь на воде, шёлковый остров, который удерживал Врежа на плаву, пока французы со шлюпки не кинули ему верёвку.

— Командуй, отец, — сказал Джимми. Он стоял у заряженного фальконета, держа зажжённый факел рядом с запальным отверстием.

— Им нужен я, — произнёс Джек буднично, как будто французский флот берёт его в плен каждый день.

— А получат они нас, — объявил Дэнни, поворачивая другой фальконет к другому баркасу. — И скоро об этом пожалеют. Джек мотнул головой.

— Второго Каира не будет.

Йглмский замок был выстроен в Тёмные века и явно не выполнил своего главного назначения. Большая его часть не защищала даже от дождей и крыс. Только в подветренной части, там, где замок лепился к Схре, он ещё кое-как выдерживал борьбу с силой тяготения. Унылые зубцы частым гребнем высились над грудой щебня и гуано, в которую превратились остальные постройки.

Восстанавливать его было бы пустой тратой времени; а вот возвести на этом месте новёхонький барочный дворец, как и поступил герцог д'Аркашон несколько лет назад, значило сделать своего рода громкое заявление. На зримом языке архитекторов и живописцев дворец провозглашал все те принципы, которые персонифицировали полубоги на его фасаде и плафонах. В переводе на обычный язык это звучало: «Я богат и могуществен, а ты — нет».

Джек так всё и понял. Его поместили под домашний арест в огромную спальню с высоким барочным окном, через которое герцог и герцогиня, гостя в замке, могли наблюдать, как входят в гавань корабли. Дальняя стена, напротив окна, была почти сплошь зеркальная — даже Джек знал, что это подражание Зеркальной галерее Версаля.

Он несколько дней пролежал на кровати, не находя сил взглянуть на себя в зеркало или посмотреть в окно на «Минерву». Иногда вставал и, прижимая к груди ядро на четырёхфутовой цепи, прикованной к его ошейнику, шёл в уборную, где располагалась деревянная скамья с дырой. Тщательно следя, чтобы ядро не провалилось в дыру — он ещё не принял окончательного решения покончить с собой — Джек облегчался в жёлоб, выходящий на каменный обрыв внизу.

Много лет назад — прошлый раз, когда герцог Аркашон, тогда ещё другой, посадил Джека на цепь, — Джон Черчилль предупредил, что разгневанные французы рано или поздно доберутся до него с раскаленными клещами. Были все основания полагать, что угроза никуда не делась, а в роскоши Джека держат в качестве изощрённого издевательства.

Через несколько дней его перевели в каменный каземат. Окна — арбалетные амбразуры — недавно заделали кусками литого стекла, но через них всё равно можно было разглядеть «Минерву», по-прежнему сидящую на рифе всем на посмешище. Золото и серебро вытаскивали из её трюма и заменяли балластом — камнями.

— Что с Врежем? Он жив? — таким был первый вопрос Джека, когда к нему вошёл Эдмунд де Ат, с порога объявивший, что на самом деле он Эдуард де Жекс, иезуит, ненавистник янсенистов и Просвещения.

Эдуард де Жекс удивился.

— А что? Не рассчитываешь же ты, что сможешь его убить?

— Нет, конечно. Я просто раздумывал, как оно в итоге обернулось.

— Что обернулось?

— История. Понимаете, я полагал, что это моя история. Оказалось — Врежа.

Эдуард де Жекс пожал плечами.

— Он жив. Немного простудился. Когда поправится, вероятно, придёт и все тебе объяснит.

— Веселый будет разговорчик… а скажите на милость, вы-то какого чёрта здесь?

— Я пришёл позаботиться о твоей бессмертной душе.

Де Жекс сменил прежнее платье на иезуитскую рясу и говорил теперь на другом языке: не на сабире, а на английском.

— Я намерен обратить всю Британию в истинную веру, — заметил он, — поэтому выучил ваш язык.

— И решили начать с меня? Мехико ничему вас не научило?

— Инквизиция разленилась. Ты объявил себя католиком, и тебе поверили на слово. Я предпочитаю более крутые меры. — Де Жекс вынул из рукава письмо. — Знакомо?

— С виду то, что Элиза прислала мне в Новую Испанию. — Джек заморгал и затряс головой. — То, что мы вскрыли и прочли на корабле… очевидно, оно было подделкой… но это даже не распечатано.