Сергей Смирнов - Султан Юсуф и его крестоносцы

Рус называл себя именем Иван и мог, хотя и ломано, говорить на нескольких наречиях, которые он слышал на долгой дороге к Иерусалиму и в самом Священном Городе. Он заваривал «похлебку» из слов всех языков, однако изъяснялся понятно для всякого неглупого собеседника, повидавшего свет. Со слов руса выходило, что его отец — князь из Нового Города и что сам отец настоял на паломничестве своего младшего сына к святым местам ради благополучия рода и благословил его в дорогу. По виду русу можно было дать около двадцати лет, то есть он приходился мне ровесником.

История его пленения была такова. Оказавшись в Аль-Кудсе незадолго до осады, он без всякой выгоды для себя и не служа никаким королям, сам, по своей воле, принялся усердно оборонять город и очень метко бросал камни в воинов султана. Случилось так, что он наверняка уберег от смерти рыцаря Джона, ловко перехватив пущенное в того копье. Затем, когда рыцарь был сильно ранен, он пытался оттащить его от бреши в стене в более безопасное место. Это было куда труднее, чем кидать камни, и наши воины успели окружить руса и англичанина. Тогда рус стал громко кричать по-арабски и по-турецки, что он знатного рода и за него можно получить немалый выкуп. Видя его поношенные и залатанные одежды из простого полотна, нелегко было поверить его горячим уверениям. Быть бы ему убитым на месте или, в лучшем случае, проданным в рабство (ибо никаких денег при нем не нашлось), но только воинов Ислама изумили его чудесно сиявшие на солнце золотистые волосы, а особенно — глаза цвета ясного утреннего неба. Поэтому все поверили, что он — благородных кровей и одет в рубище как то подобает истинному паломнику, сознающему свою ничтожность пред Всемогущим Богом.

Все эти годы он в спокойном, если не сказать легкомысленном, смирении дожидался своего выкупа, порой весело говоря, что «кого Бог любит, того и наказует», а порой вздыхая и сокрушаясь о том, что дорога до его дома слишком далека и весть о пленении сына дойдет до отца «не раньше Второго Пришествия». Его, впрочем, уже собрались продать одному богатому магрибинцу, которому очень нравились славянские рабы и готовому отдать за руса сотню динаров, однако пухлую руку с кошельком опередила мощная рука рыцаря Джона, отворившая дверь клети.

— Однажды ты спас мне жизнь, Айвен, и сегодня я могу вернуть тебе старый долг, — сказал он русу.

Рыцарь называл руса Айвеном в память о своем давнем дружке, оставшемся в Англии. Когда-то юный Джон Фитц-Рауф служил пажом в замке одного графа, более знатного, чем его отец. За год до окончания его службы и посвящения в рыцари в замок был принят новенький мальчишка-паж, которого звали Айвенго. В первый же день он, несмотря на разницу в годах и силах, затеял потасовку со старшими, был крепко бит, но держался отважно и не проронил ни одной слезы. Следующим утром Джон взял его под свое покровительство.

Узнав, что рыцарь Джон принес ему освобождение милостью великого султана, и едва переведя дух от такого чудесного известия, рус сначала перекрестился по-ромейски, справа налево, а потом воскликнул на своем наречии:

— Слава Тебе, Господи! Потомился Иона во чреве кита, да ведь благодарим и кита, что не дал утонуть пророку Ионе [39] Иона — библейский пророк, проглоченный китом в наказание за то, что он пытался отказаться от пророческой миссии, возложенной на него Богом. !

— Слушай меня, Айвен! — велел ему рыцарь Джон. — Хоть ты высокого рода, но не рыцарь и к тому же схизматик . Значит, если гордость не позволит тебе склонить голову, то останешься здесь ублажать ее своими муками, а если позволит, то пойдешь ко мне в оруженосцы. По-нашему будешь называться сквайром [40] Сквайр — в Англии сквайрами, оруженосцами при рыцаре, становились обычно низшие представители дворянской сословия, по тем или иным причинам не имевшие земли и достаточных средств, чтобы обладать и дорогим рыцарским вооружением. Постепенно многие сквайры становились держателями земли, и по прошествии веков звание сквайра стало в Англии весьма почетным. . Думай быстрее!

— А по-нашему говорят: «хоть горшком назови, только в печь не ставь»! — ничуть не смутившись и ни мига не колеблясь, согласился рус. — Мне бы только выбраться отсюда, а я перед вами в долгу не останусь, ведь здешняя неволя стоит подороже смерти. Сквайр из меня выйдет всем на зависть. Не пожалеете, славный рыцарь Иоанн.

Сам рус считал англичанина своим тезкой «во святом крещении» и полагал, что обоим полагается возносить молитвы о заступничестве пред Богом пророку Иоанну Предтече.