Сергей Смирнов - Султан Юсуф и его крестоносцы

Холод крепчал с каждым днем. Турки и курды неохотно полезли на стены, казалось бы только для того, чтобы согреться. При первом же приступе погибло несколько сот воинов. А через неделю лихорадка повалила в стане султана уже десятикратное их число. Эмиры были готовы взбунтоваться, и султану Юсуфу ничего не оставалось делать, как снять осаду.

А через несколько дней войско нагнал в дороге посол ромейского императора Исаака Ангела, бывшего в союзе с султаном, и сообщил ему, что все короли Запада уже откликнулись на призыв римского папы Климента и готовятся собрать огромное войско, чтобы в скором времени вновь двинуться на Палестину.

Посол, видно, воображал себя самим посланцем Всевышнего, ангелом Джебраилом, которому велено сообщить султану столь важную новость. Он говорил напыщенно, но, когда завершал речь и стал передавать уверения императора в преданности союзу, то вдруг запнулся и стал пристально приглядываться к султану.

Признаться, я сам присутствовал на той аудиенции и тоже был обескуражен выражением лица султана Юсуфа. Он узнал, что вот-вот на него начнет наступать невиданное по мощи войско неверных. И что же! Я мог поклясться, что его правый глаз был полон тревоги, а левый лукаво смеялся.

— И много их будет, этих маликов? — просто спросил он сидевшего перед ним посла. — И какой из них лучше? Кто самый умный? Кто самый сильный, благородный и доблестный?

Греческий посол озадаченно поморгал и, видя, что султан загадочно улыбается, тоже позволил себе улыбнуться с видом всезнающего мудреца.

— Самый умный и рассудительный — конечно же король франков, Филипп-Август, — ответил он. — Самый сильный и опасный — германский император Фридрих, по прозвищу Рыжебородый. Правда, борода его давно уже поседела. Ему шестьдесят пять лет. Всю жизнь он провел в сражениях. Хотя удача далеко не всегда была на его стороне, но он полон сил и готов привести сюда стотысячное войско.

— Стотысячное? — переспросил султан, и только теперь я заметил на его лице сильную тревогу.

— Да, — кивнул посол. — Его мощь пугает и нас. Ведь он несомненно двинется по суше, а все дороги в Палестину с Запада лежат через наши земли. Так уж распорядился Создатель… А насчет благородства и доблести… Этими качествами бедны ныне все монархи, в том числе и английский король Генрих Плантагенет, также решивший идти в поход. Но у Генриха есть сын. Его зовут Ричардом, и он уже заслужил славное прозвище — Лев. Говорят, на всем Западе нет воина более храброго и благородного, чем он. Но собирается ли он идти вместе с отцом, с которым доныне враждует, о том неизвестно.

— Его называют Львом? — переспросил султан; он задумчиво потеребил свою бороду и сказал: — Да, настоящего льва я бы хотел увидеть.

С того дня начались мои путешествия. Под видом итальянского купца я побывал в Константинополе, в Генуе и Пизе и однажды добрался до самой Тулузы. Отовсюду я посылал султану сведения о готовящемся нашествии. Вести были по большей части тревожные. Казалось, весь христианский мир, кроме ромеев и русов, которых, впрочем, на Западе считали вероотступниками, уже готов подняться и налететь на Палестину, как взвихренный бурей песок пустыни. Успокаивало пока лишь то, что короли Англии и Франции, хотя и заключили между собой союз, но по сути дела оставались врагами. Я сообщал султану, что король Генрих до своего вступления на английский престол был простым вассалом французского короля и оставался им до сих пор, пусть на словах. Однако ныне он мог похвалиться тем, что его владения даже превысили владения короля Франции; то же можно было сказать и о его могуществе. Короли решили идти в поход, но каждый опасался оставить свою страну раньше, чем тронется в путь другой. Я писал султану, что эта взаимная боязнь может связать обоих монархов по рукам и ногам и, возможно, они совсем не двинутся с места. Сам султан Юсуф не раз бывал в подобном положении и мог только посочувствовать своим врагам.

Тем временем, мой господин и повелитель правоверных укреплял свои крепости и прежде всего Акру, главную прибрежную цитадель.

Весной двинулись в путь грозное воинство немецкого императора Фридриха. Об этом сообщил султану не только я, но и сам повелитель ромеев Исаак Ангел. Султан просил его задержать германцев на своей земле, однако, зная трусливый и коварный нрав «ангела», понимал, что скорее всего тот спрячет голову в крылья или вовсе войдет в сговор с Фридрихом. Все же султан оказал своему союзнику помощь, какую мог оказать и какая вполне соответствовала змеиным повадкам императора ромеев: он послал ему большое количество отравленного зерна и вина для того, чтобы тот попотчевал незваных гостей. Теперь можно было легко проверить верность Исаака Ангела союзу с султаном Юсуфом. Как и предполагал султан, германцы без особых трудностей прошли через земли ромеев, даже не помучившись животами. Исаак Ангел испугался и заключил с Фридрихом мирный договор.