Евгений Салиас - Петербургское действо

Прошло уже часа два, что ряженый сержантъ бодро, хотя задумчивый, двигался по пустынному лѣсу, то чащей, то полянками, и вдругъ увидѣлъ, понялъ, взглянувъ на звѣздное небо, что сбился съ дороги. Василекъ съ отчаяньемъ догадалась, что она заплуталась въ лѣсу и, помимо усталости и голода, ей грозитъ еще потерять цѣлую ночь даромъ. A завтра, Богъ вѣсть, что уже будетъ тамъ… сраженіе, убитые

Храбро двинулась княжна обратно и, послѣ быстрой часовой ходьбы, ахнула отъ радости. Предъ ней, освѣщенная луной, мелькнула за чащей бѣлая полоса большой дороги. Она рѣшилась отдохнуть немного и снова двинуться лѣсомъ, не спуская съ дороги глазъ.

Опустившись на траву, уже покрытую росой, Василекъ почувствовала, что голодъ начинаетъ мучительно сказываться въ ней, за то тихая ароматная ночь, смѣнившая знойный и душный день, возбудительно дѣйствовала на грудь, вызывала ея силы на борьбу и достиженіе цѣли. Не прошло нѣсколькихъ мгновеній, какъ Васильку вдругъ, среди тишины всей окрестности, почудился странный гулъ вдали… Онъ шелъ со стороны Петербурга, очевидно по дорогѣ…

— Войско!.. Да! Это войско идетъ! догадалась Василекъ. Она собиралась уже снова укрыться въ чащу, когда вдругъ близкій топотъ ясно и отчетливо раздался въ нѣсколькихъ шагахъ.

На бѣлой дорогѣ, обрамленной съ двухъ сторонъ темной и высокой чащей и ярко, какъ днемъ, облитой луннымъ свѣтомъ — показалась кучка всадниковъ… Всѣ они подвигались молча ровнымъ шагомъ… Впереди всѣхъ на бѣломъ конѣ Василекъ увидѣла преображенскаго офицера, юнаго, красиваго… Но на боку его лошади падаетъ изъ-подъ мундира, вьется и блеститъ бѣлая атласная юбка… Длинныя женскія косы разсыпались по плечамъ изъ-подъ шляпы, увитой зеленымъ вѣнкомъ…

— Это она! ахнула Василекъ. — Она сама предводительствуетъ, ведетъ войска!.. На бой, на смерть!..

И преображенскій сержантъ, укрываясь за кустомъ черемухи, шагахъ въ двадцати отъ дороги, устремилъ свой чудный, кроткій взоръ, теперь грустный и влажный отъ слезъ, — на этого преображенскаго офицера, задумчиваго, но не печальнаго…

И Васильку вдругъ захотѣлось остановить государыню, смущенной невѣстѣ захотѣлось крикнуть мстящей женѣ:

— Поднявшій мечъ — мечемъ погибнетъ!

A между тѣмъ, какъ чудно тиха и полна любви была эта ночь! Какой миръ и покой царилъ кругомъ, и на землѣ, и въ небѣ! Теперь-ли поднимать мечъ, брату на брата… Спокойный бѣлый свѣтъ луны разливался съ необозримой синевы небесъ и окутывалъ все въ серебристое мерцанье: и темный, лохматый, недвижный лѣсъ, и свѣтлую дорогу, и мѣрно, въ безмолвіи, двигающихся по ней всадниковъ, и бѣлаго коня впереди всѣхъ, на которомъ, тревожно глядя впередъ… въ невѣдомое, таинственное будущее… задумчиво покачивается въ сѣдлѣ красавица-преображенецъ!..

Въ пять часовъ утра Алексѣй Орловъ отрядомъ своихъ гусаръ занялъ Петергофъ, а вслѣдъ за нимъ прибывали одинъ за другимъ гвардейскіе полки.

Ровно сутки назадъ онъ здѣсь въ волненіи бѣжалъ по дорожкѣ парка къ Монплезиру и думалъ:

«Что-то будетъ! Быть можетъ, чрезъ сутки она будетъ въ крѣпости… Мы всѣ подъ судомъ, или даже осуждены на казнь»!..

Прошло ровно двадцать четыре часа, и онъ, хотя и поручикъ, а на дѣлѣ командиръ цѣлаго войска, разставляетъ его, занимая караулы по всему Петергофу и по дорогѣ на Ораніенбаумъ.

Чрезъ нѣсколько часовъ явилась со свитой и государыня, переночевавъ, кой-какъ въ Красномъ кабакѣ, въ той самой горницѣ, гдѣ когда-то богатыри-буяны нарядили въ миску фехтмейстера.

A если бы эти два брата уѣхали тогда въ ссылку, — что было бы? Совершилось-ли бы то, что совершается теперь? Одинъ Богъ знаетъ!..

Три гонца вскорѣ, одинъ за другимъ, явились сюда отъ имени государя.

Первый гонецъ государя принесъ приказъ и угрозу тотчасъ явиться къ нему скорѣе съ повинной за прощеніемъ, или же онъ наставитъ висѣлицъ сплошь по всей дорогѣ отъ Ораніенбаума до Петербурга и перевѣшаетъ всѣхъ бунтовщиковъ безъ различія пола, званія и состоянія!..

Второй гонецъ привезъ извѣстіе или, лучше, предложеніе раздѣлить власть пополамъ, раздѣливъ имперію Россійскую на двѣ совершенно равныя части.

Государыня разсмѣялась и спросила: какъ раздѣлить? Вдоль или поперегъ? И какую часть ей дадутъ? сѣверную, южную, восточную или западную?.. Посолъ, конечно, этого не зналъ…

Третій гонецъ привезъ согласіе Петра Ѳедоровича отречься отъ престола, съ условіемъ отпустить его въ Голштинію.

— Отпустить въ Голштинію я не могу! отвѣчала государыня. — И обманывать не стану обѣщаніями. Онъ можетъ обратиться за помощью къ другу своему Фридриху и явиться во главѣ его войска въ Россіи…