Евгений Салиас-де-Турнемир - Четвертое измерение

СОБРАНИЕ СОЧИНЕНИЙ

ГРАФА

Е. А. САЛАСА.

Том VIII.

ПУТЕШЕСТВЕННИКИ. — МАДОННА. — ЧЕТВЕРТОЕ ИЗМЕРЕНИЕ.

Издание А. А. Карцева.

МОСКВА.

Типо-Литография Д. А. Бонч-Бруевича, Мясницкая, Козловский пер., д. Прянишникова.

1895.

На окраине большого губернского города, в переулке, среди ветхих сереньких домиков, неказистых и неопрятных, выделялся один очень пригожий и миловидный. Весь домик казался новеньким с иголочки, а он уже существовал лет тридцать. Внутри все комнаты, пять-шесть, тоже отличались опрятностью. За домом был просторный, чистый двор и небольшой садик с клумбами цветов посередке и с зелеными скамеечками. Повсюду виден был хозяин, деятельная рука и заботливое око.

Владелица дома, Пелагея Степановна Базанова, вдова лет под пятьдесят, живя за последние годы одна с двумя наемными людьми, с утра до вечера была в хлопотах — и результат этих хлопот был ясно виден кругом.

Почти пять лет, за исключением летних месяцев, Пелагея Степановна прожила одна, а между тем у неё был уже взрослый сын. И только теперь предстояла новая жизнь. Единственное детище, её дорогой Костя, вернулся домой в июне и теперь предполагалось, что он более не покинет мать.

Константин Базанов был в университете в Харькове, где прожил пять лет, навещая мать только летом. Теперь он кончил курс, явился домой, и так как средств к жизни было достаточно, то он и не собирался тотчас же начать какую бы то ни было деятельность. Он хотел обождать, оглядеться, чтоб опять не промахнуться так же, как было при поступлении в университет, где, вступив на юридический факультет, он прозанимался год и увидел, что избрал себе дорогу совершенно неподходящую. Ко всему, чем приходилось заниматься, он получил только отвращение. Вернувшись осенью в университет, он снова поступил на первый курс словесного факультета, но история с филологией тоже не были ему совсем по душе. Его любимый предмет почти не существовал в программе занятий и пришлось работать самостоятельно. Это была философия.

Базанов усердно посещал лекции, хорошо сдавал экзамены по всем предметам, но почти ограничивался курсом профессоров. За то он перечитал все, что мог, по-русски и по-немецки, касающееся до его любимого предмета.

Окончив курс в университете блестящим образом, молодой человек двадцати пяти лет вернулся теперь к матери, чтобы зажить с нею мирно в губернском городе. Вопрос жизни, стоявший на очереди, — было поступление на службу не столько выгодную, сколько щекочущую самолюбие. Этого желала мать.

Пелагея Степановна, считая дни и часы, когда сын кончит ученье, настолько привыкла к одной мысли, что трудно было бы теперь не исполнить её заветных мечтаний. Базанова спала и видела, чтобы Костя поступил в канцелярию губернатора. Жалованье предполагалось самое маленькое, но разве дело в этом? За то общественное положение, в особенности в её квартале и переулке, должно было совершенно измениться. Коллежская регистраторша, владелица хорошенького домика, не Бог весть что! А мать губернаторского чиновника — это дело не шуточное.

Базанов был еще на первом курсе, когда мать уже мечтала о том, что он когда-нибудь будет ходить в должность в губернаторский дворец. Сын не противоречил, ни в начале университетских занятий, ни впоследствии. Ему было безразлично.

Теперь, когда он вернулся, Пелагея Степановна пожелала, чтоб он тотчас же поступил на службу, благодаря протекции старинного приятеля отца, служившего в губернском правлении; но молодой человек попросил дать сроку до осени. Пока он хотел оглядеться, а отчасти отдохнуть от экзаменов.

За все лето жизнь в домике шла так же тихо, как если-бы Пелагея Степановна была по прежнему одна в доме. Базанов занимал одну комнату, выходившую окнами во двор; но в ней только ночевал. Весь день он проводил наверху, в очень просторной горнице мезонина.

Однако с минуты, что сын вернулся, — а с тех пор прошло уже месяца два, — Пелагея Степановна была задумчива и как будто озабочена. Приятельницы-соседки хорошо заметили это и, конечно, приставали с разспросами. Все понимали, что заботу причиняет сын, но чем?.. Никто догадаться не мог.

Такого другого молодого человека не найти днем с фонарем. Другие болтаются, кутят, а то и безобразничают, а Константин Базанов с девяти часов утра на ногах и весь день у себя в мезонине, изредка в садике. Раза два, три в неделю отправляется он пешком вон из города в соседний лес и всегда с книжкой. Он не только не ходит на бульвар, где музыка играет, не только не был ни разу ни в одном увеселительном месте, но даже, несмотря на просьбы матери, не знакомится ни с кем в городе и упорно отказывается это всякого приглашения на какую бы то ни было вечеринку. Теперь уже от него отказались все, рукой махнули.