Сергей Юрченко - Скопец, сын Неба

-Не смей меня жалеть! Как смеешь ты говорить мне, что я боюсь? Плоть моя, как и всякая другая, страшится боли и хочет избежать ее, но не я. Именно эту плоть я скоро сброшу с себя, как и этот плащ. И не будет она больше противно потеть. Отойди от меня, Петр, - устало добавляет он. - Я хочу испить свою чашу.

-А что же делать мне?

-Ничего.

-Я не оставлю тебя.

-Оставишь. Тебе придется отречься от меня. Ты еще не готов.

-Я готов.

-Нет! Своей жалостью ты обличаешь себя. Ты по-прежнему обеими ногами стоишь в земле. Не оторвался ты от человеческого.

Опять упреки. Петр обиженно молчит. Иисус вдруг поднимается и идет к постройке.

-Проснитесь! - говорит он ученикам. - Бодрствуйте со мною. Спящих караулит сатана. Посмотрите на меня! Хотите увидеть Бога? Вот вам лицо Бога! Лицо того, кого вы истерзали человеческим! Я ведь жил среди вас! Но не нужно сынам человеческим Царство Небесное. Царство Небесное для сынов Неба! Вам играли на свирели, - вы не радовались. Вам пели песни, - вы не плакали. Кто же вы? Вы - чудовища!

Сонные ученики недоуменно слушают эту гневную проповедь.

Из долины приближается группа людей с факелами. Видны шлемы стражей, хитоны простолюдинов. Петр нащупывает у себя под плащом меч и берется за рукоятку. Иисус видит этот отряд, еще раз осматривает всех учеников и спокойно подводит итог:

-К каждому из вас однажды придет смерть. Будет это добрый или злой гость, зависит только от вас. Вот идет мой гость, - и это добрый гость.

Он поворачивается лицом к отряду и делает несколько шагов навстречу, оставляя своих учеников в отдалении. Можно уже различить отдельные фигуры, и среди них - прихрамывающего Иуду. Он идет впереди и отдельно от всех, а в десятке шагов от Иисуса жестом останавливает отряд и подходит один.

-Радуйся, друг, - мрачно произносит он, - жизнь кончается.

-Скоро, друг, - соглашается Иисус.

Иуда обнимает его и прощально целует. Иисус не хочет быть черствым, но скопец в нем уже замкнулся, и братских объятий не получается. Подобно двум камням, ударившимся друг о друга, они отступают в стороны. Иуда понимает его состояние: Иисус затвердел в ожидании оскорблений и смерти и уже не может расслабиться. И все же он немного обижен. Не обращая ни на кого внимания, будто они здесь только вдвоем и вокруг не осталось живой души, Иуда резко поворачивается и уходит обратно в город. Без факела и сопровождения он мгновенно теряется в темноте.

Иисус смотрит на стоящих перед ним людей.

-Разве я разбойник, чтобы выходить на меня с мечами и копьями? Берите меня.

-Ты Иисус из Назарета? - вопрошает один из них, простолюдин с серьгой в ухе. Это постельничий первосвященника Анны по имени Малх.

-Это я!

-Хватайте его! - кричит он возбужденно войнам. - Не дайте ему уйти.

Иисус покорно ждет. Из-за его спины появляется Петр с мечом.

-У них оружие! - Малх прячется за стражей, толкая их вперед.

Привыкшие лишь стоять на стенах Храма и следить за порядком, эти вояки не спешат даже впятером броситься в атаку на одного человека.

-Петр, брось меч и уходи! - приказывает ему Иисус.

Рыбак растерянно смотрит на него.

-Ты ничего не понял?

Если бы Иисус поддержал его, Петр знал бы, что ему делать. Но он парализует его волю, он не поддерживает естественное человеческое достоинство рыбака, которое должно сопротивляться насилию, а не подставлять трусливо вторую щеку.

-Они не враги мне, - напоминает ему Иисус.

Петр бросает меч и вместе с ним роняет единственное, что у него было, - свое мужество. Стражи храбро бросаются на безоружного рыбака, и он инстинктивно спасется бегством, позорным бегством, которое только и осталось ему. Храмовые стражи разгоняют и остальных учеников. Петр стоит в десятке метров от маслодавильни и беспомощно смотрит, как Малх вяжет руки покорному Иисусу. Гордость рыбака полностью раздавлена. Он не понимает того метафизического предательства, о котором говорил Иисус, но сейчас он чувствует себя предателем в понятном для него житейском смысле. Он не умер за учителя. Но ведь тот сам ему запретил! Позже Петр осмыслит этот запрет так, что ему было рано идти с Мессией в рай, он должен был потрудиться на земле ради его славы. Но горький осадок останется.

Малх неумело вяжет длинную веревку на руки узника. Он делает один узел за другим, - то ли для надежности, то ли пытаясь использовать ее избыток без остатка. Этот безобразный клубок никуда не годится. Малх сам недоволен своей работой, но перевязывать все заново он не пытается. Этот молодой раб с кольцом в ухе грубо дергает Иисуса за конец клубка, толкает и приказывает: