Сергей Юрченко - Скопец, сын Неба

Лишь Петр задерживается. В сандалиях он возвращается в комнату, идет в угол, где сложены стопкой матрацы и одеяла, сует руку в этот слоеный пирог и достает оттуда два коротких римских меча. Сует их за пояс и накрывает хитоном. Ношение оружия разрешено только гражданам Рима и местным вельможам провинций, но не галилейским рыбакам. Петр направляется к двери и хочет уже выйти, когда его взгляд, скользя по опустевшей комнате, цепляется за этот эбеновый пенал. Петр застывает на месте. После недолгого раздумья он возвращается за стол и берет в руки ларец Иуды. Достает свиток и начинает жадно читать, не обращая внимания на высыпавшиеся из пенала деньги, перо и какой-то перстень.

“Мы встретились в Главной александрийской синагоге, где раввин Филон читал евреям свою книгу. Я был там по делам партии, Иисус - ради библиотеки. Я заметил его только потому, что после выступления Филона он сказал в толпе перед синагогой: у этого раввина и канат пройдет в угольное ушко, и мышь родит гору. Сказать такое александрийским евреям об их авторитете было очень глупо. Но он вовсе не был похож на глупца. Александрийцы запретили этому галилеянину входить в их синагоги. Эти снобы не терпели своих иудейских земляков и считали нас всех деревенщиной. Так я познакомился с Иисусом.

Человек молчит, когда ему нечего сказать, или - когда некому. Иисус много молчал. И мне захотелось узнать, о чем молчит этот странный человек. А вскоре я понял, что странным его делает близость к смерти. Он ел со смертью, ходил со смертью, спал со смертью и, наверное, только с нею и говорил. Я нашел того, кто знал о смерти больше меня”.

Петр возмущенно фыркает и продолжает читать дальше.

“А потом я вспомнил одного перса - прорицателя из Дамаска. Я рассказал ему свой давний сон об отце. Он посоветовал мне беречь его. Я рассердился. Мой отец к тому времени уже тридцать лет лежал в ассуарии. Я сказал персу: ты - шарлатан и вернешь назад мои деньги. Он объяснил, что видит только живых, но не мертвых. Я должен был предупредить его, что мой отец мертв, сказал перс. Он гадает только на будущее. Не знаю сам, почему я его слушал. И тогда он дал мне предсказание. Я встречу человека, который станет мне роднее брата. Но этот человек погубит нас обоих. Только себя - к великой славе, а меня - к великому позору. Я тут же забыл его слова. А теперь вдруг вспомнил и уже не мог расстаться с Иисусом. Вместе мы доплыли на торговом судне до Иоппы и вернулись в Иерусалим. Ко мне пришли Никодим, лидер зелотов в Синедрионе, и бар-Аббас, вожак галилейских сикариев. Пока я рассказывал о результатах своей поездки в Египет Никодиму, бар-Аббас, узнав, что Иисус из Назарета, стал звать его в свой отряд. Иисус ответил, что и Соломон в могуществе своем не был свободен, и римские цезари - всего лишь рабы мира. Если человек не может освободить себя, как ему освободить других? Мечем, ответил бар-Аббас. Что можно сделать мечем? Разве что убить себя и освободиться от жизни, посмеялся Иисус. Бар-Аббас сказал: это слова труса. Иисус ответил: я не знал, что для самоубийства нужна трусость. Отчего же трусы так хотят жить? Галилейский вожак начал злиться. Убить себя - позор и грех. Тогда убивать других - тоже позор и грех. В чужом глазу видна и соринка, а в своем не видно и бревна. Бар-Аббас стоял на своем: отдать свою жизнь даром - позор, только трус отдает ее даром. Это был нехороший спор. Но Иисус словно вина напился. Он продолжал дразнить этого убийцу. Сколько же ты хочешь за свою жизнь? - спросил он. Таких, как твоя жизнь, и тысячи будет мало, презрительно ответил сикарий. Ну а мне, рассмеялся Иисус, и одной твоей не нужно. Тогда бар-Аббас потянулся за своим кинжалом, который всегда носил с собою. Это означало, что сейчас он перережет горло своему обидчику. Иисус как будто хотел этого и спокойно ждал. Вмешался я, требуя уважать мой дом и не заливать его кровью. Убери кинжал обратно, потребовал Никодим. Только ради вас, ответил бар-Аббас, плюнул в ноги Иисусу и ушел. Тебе лучше не приходить в Галилею, пригрозил он. И тысяча бар-Аббасов не запретят мне, ответил Иисус. Я буду в Галилее.

На следующий день Иисус отправился в Кумран к ессеям. Я передал все бумаги комитету и отошел от партийных дел. Что ты намерен делать, спросил Никодим меня. Я еще сам не знал. Иисус вернулся через три дня с неким Лазарем, мирной овцой Израиля. Спячка от многого освобождает, но смерть еще больше, сказал мне Иисус. Кумран спит и видит рай. Эти старцы проспали Царство Небесное. Это тоже выход. Мирная овца Лазарь ему возражал. Мы посетили его Вифанию, прожили там неделю и отправились в Галилею”.