Сергей Юрченко - Скопец, сын Неба

Иоанн зачарованно слушает музыку учительской речи в последний раз. Петр изо всех сил честно пытается вместить в себя все это, а Матфей сожалеет, что не имел возможности записать эту великую мудрость.

-Петр, сегодня я преломлю хлеб, - говорит Иисус.

-Конечно, учитель.

Он берет со стола тонкий опреснок, ломает его на части и подает по несколько кусков: слева - Иуде, справа - Иоанну и через стол - Петру.

-Это тело мое. Ешьте.

Он берет чашу, наполняет ее до краев вином, отпивает и передает Иуде.

-Это кровь моя. Пейте.

Чаша идет по кругу.

-А Дух Святой я передал вам словом. Примите его и храните.

Иисус разводит свои пустые руки и говорит с улыбкой:

-Больше у меня ничего нет.

Некоторое время все молча едят. Иисус почти ни к чему не притрагивается. Иуда лениво макает хлеб в соус и медленно жует. Он сознает, что идиллическая вечеря скоро кончится. Там, за стенами этого мирного дома агенты Синедриона разыскивают по всем гостиницам и караван-сараям Иерусалима некого Иисуса из Назарета. Недолго им искать, сказал он. Иуда ждет.

-Почему ты не ешь? - вдруг тихо спрашивает его Иисус.

Иуда мрачно улыбается.

-Глупо наедаться теперь.

Иисус удовлетворенно кивает. Дождавшись, когда остальные насытятся, он опять начинает говорить, но уже без всякого пафоса, сухим, обыденным тоном, как говорят о вещах совершенно пустяковых.

-Сейчас мы покинем этот дом. Негоже этому дому и всем, кто есть в нем, подвергаться унижению. Мы отправимся в Гефсиманский сад. Утром я видел там маслодавильню. Мы остановимся возле нее.

Иуда слушает этот план действий внимательнее всех.

-Утром в Храме погибли люди. Не по моей воле это произошло. Но все они ныне в Царстве Небесном. Я их даже не знал. Вы же были со мною все это время. Дьявол шептал мне про вас: сей их как траву, - что взойдет, то взойдет, что погибнет, то погибнет. Именно так поступают великие мира сего, отправляя тысячи на смерть. Но я всех вас сохранил. Кроме одного. Он сделал свой выбор. Его час пришел.

Иисус поворачивается к Иуде и внимательно смотрит на него.

-Ты готов?

-Да.

-Тогда сделай то, что должно. Больше здесь некому.

-Что мне сделать?

-Синедрион меня ищет. Пусть найдет меня.

Иуда замирает. Наступает тишина. Блики светильников играют тенями на лицах собравшихся. Все смотрят на Иуду, не понимая, что происходит. Он хочет что-то сказать. Но Иисус не дает это сделать.

-Вспомни и пойми: не жертвы хочу, но милости. Жертва - от любви, милость - от свободы.

Кажется, произошло то, чего больше всего боялся Иуда. Он потрясен. Впервые потрясен. Он проводит рукой по лбу и бессмысленно смотрит на свою влажную ладонь. Потом он медленно встает, и тень его поднимается по желтой стене и, преломившись на потолке, нависает над столом. Подобно Иаиру, который брел среди ночи за лунным светом, никого не видя и не слыша вокруг, Иуда сомнамбулически выходит из комнаты. Слышно, как стонут ступени под его ногами, слышно, как визжит калитка от его рук, и все стихает.

Смысл этой сцены остается темен для учеников. Они лишь чувствуют в ней что-то зловещее. Все смотрят на эбеновый пенал, оставшийся на месте Иуды. Никогда прежде они не видели этот ящик брошенным или забытым. Он был неотъемлемой частью казначея, всегда на его боку или в его руках. Никто даже не дотрагивался до него. И теперь этот одинокий предмет вызывает у них мистическое ощущение. Как будто Иуда ушел не весь, но сохранил за столом часть себя - свою руку или ногу. Как будто он оставил им в этом черном ящике тайну своей закрытой души, которая вот-вот выскочит оттуда и напугает их дьявольским хохотом.

-Нам пора идти, - произносит Иисус и хочет встать.

По ритуалу после пасхальной трапезы с наквашенным хлебом, горькой травой и агнцем заклания должно детям Божьим петь хвалебный псалом Господу. Первыми начинают Фома и Филипп. За воспитанниками Кумрана подпевают и остальные. Иисус слушает их монотонный речитатив с замкнутым лицом:

-Хвалите Господа, все народы, прославляйте его, все племена; ибо велика милость его к нам, и истина Господня вовек.

Эти строки заучены ими всеми с детства, их губы привычно произносят благодарственную молитву, а глаза следят за руками Иисуса, который нервно мнет кусочек теста, будто хочет раздавить его без остатка. Наконец, произнесено последнее “аллилуйя”, - и он, бросив мякиш на стол, решительно встает. За ним поднимаются все ученики. Они обуваются, толпясь у двери, пока Иисус молча взирает на их возню с площадки. Все чувствуют себя немного виноватыми. Группа сходит с лестницы и направляется к выходу.