Андрей Степаненко - Еретик

— Управимся, — дружно закивали братья, — и не таким уздечку надевали…

Ираклий рассмеялся, пожелал купцам удачи, запрыгнул в колесницу и… впервые за много лет не встал за вожжи сам, пригласил гвардейца.

— Садись, амхарец, — хлопнул он по дощатому, обтянутому узорчатой кожей сиденью, — у нас долгий разговор будет.

Симон кивнул, забрался в колесницу и, зная, что речь пойдет о варварах, быстро перебрал в памяти все местные племена. Он мог рассказать все и обо всех. Однако Ираклий огорошил.

— Расскажи мне об Абу Касиме. Говорят, что ты его видел, — еще при жизни…

Симон растерянно хмыкнул и, собираясь с мыслями, глянул назад. Светло-розовая в свете заходящего солнца личная конница императора уже тронулась, обошла колесницу с обеих сторон, однако держалась на расстоянии — дабы не пылить Ираклию в лицо.

— А что тебе до Мухаммада? — назвал он Абу Касима его наиболее известным именем.

Император сосредоточился.

— Это правда, что он — пророк?

Симон криво улыбнулся и покачал головой.

— Хороший вопрос.

— Так отвечай.

Симон уставился в огненную полосу закатного горизонта и замер. Мухаммад ему понравился сразу, и это было плохо. Очень плохо.

— Да, он пророк, — нехотя выдавил Симон.

— А что так невесело?! — хохотнул Ираклий. — Тебе-то что огорчаться?

— Я не люблю пророков, — мотнул головой Симон и тут же понял, что придется объяснять, почему, — ты же знаешь, я — гностик…

— Ты хитрая лиса, — хмыкнул Ираклий, — я даже думаю, никто не знает, кто ты на самом деле.

Симон промолчал. Это было так.

Почти так.

«Да, можно сказать, практически никто…»

— Но меня интересуешь не ты, — оборвал его размышления Ираклий, — мне важен Абу Касим, и я хочу знать, почему ты считаешь его пророком.

Симон, чтобы заходящее солнце не било в глаза, прищурился.

— Он летал в Небесный Иерусалим. Ну, и… сердце ему архангелы открыли.

— Этого мало, — непреклонно мотнул головой Ираклий, — ты, я уверен, тоже в Иерусалим [15] Теософы авраамических религий полагают, что истинный Иерусалим находится не на земле. не раз и не два летал, но ведь ты не пророк.

— Нет, — признал Симон.

Ираклий приложил руку ко лбу козырьком, и они оба уставились на тонущее за краем земли солнце. И лишь когда уходящее солнце выпустило свой последний нежно-зеленый луч, Симон сказал главное.

— Пророк это, прежде всего, посланник Бога. А Мухаммад, безусловно, Его посланник.

Наступила тишина, прерываемая лишь цоканьем копыт и бренчанием сбруи.

— Тогда может повернуться по-всякому, — тоскливо проронил Ираклий.

Симон медленно повернулся к императору. Таким он его еще не видел.

— Что стряслось, Ираклий?

Император на мгновение ушел в себя — так, словно решал, быть ли ему искренним до конца, и было видно: что-то решил.

— Нас ждет война с курейшитами [16] Курейшиты, племя первой жены Мухаммада. Сильнейшая купеческая корпорация. , — сосредоточенно произнес он, — большая война…

Симон удивленно поднял брови. Он знал курейшитов: богаты, сильны… но чтобы воевать с Византией, не хватило бы всех денег и всех армий Ойкумены! А главное, курейшиты, как большинство приморских аравитян, жили торговлей. Для них такая война стала бы самоубийством!

— Никто не рискнет напасть на Византию, — замотал он головой. — Тем более аравитяне.

Император горестно усмехнулся.

— Они уже пересекли Пролив [17] Баб-Эль-Мандебский пролив. . И уже вошли в Эфиопию.

— Вон, вон! Еще один пошел! — закричали воины, тыкая пальцами в исчезающую на линии горизонта фигуру всадника, и Амр ибн аль-Ас приподнялся в стременах и проводил чужого посыльного долгим внимательным взглядом.

Имперские гонцы сообщали о продвижении его небольшой армии каждые несколько часов: круглосуточная почтовая служба у Ираклия работала отменно. Как и предупреждал Хаким — еще месяц назад.

— Ты обезумел! — орал в лицо Амру племянник первой жены Пророка. — Я не позволю тебе втянуть нас в эту войну!

— Война уже началась, — отодвигал обветренное лицо Амр, — ты знаешь это лучше других. И Византия не собирается ее прекращать.

— Слушай меня, — яростно ухватил его за одежду Хаким, — если ты думаешь, что племя курейш может одолеть Византийскую империю…

— Не только курейш, — не выдержал Амр. — Я уже человек шестьсот собрал. Думаю, тысячи две перед выходом будет…

— Ну, ты… дурак… — потрясенно выдохнул Хаким.