Андрей Степаненко - Еретик

В отличие от них, его люди двигаться полные сутки не могли. Амра не ждали в каждом городе две с половиной тысячи сменных лошадей или верблюдов. Приходилось давать отдых — и людям, и животным. А потому, когда он проходил Хартум, о его продвижении должны были знать уже в Александрии, ну, а когда он миновал Элефантину, можно было дать пальцы на отсечение, что Ираклий не только знает о вторжении, но и вычислил, где Амр может теперь находиться.

Однако хуже всего было то, что этого похода определенно ждали. Когда Амр входил в города, зерно было вывезено, а большую часть скотины уводили в горы, оставляя ровно столько, чтобы надежда на достойную добычу еще жила.

— Это — приманка, Амр, — первым озвучил терзающие всех сомнения Зубайр, здоровенный и абсолютно непобедимый в бою эфиоп. — Нас ждут.

«Вас приказано пропустить…» — мгновенно вспомнил Амр слова наместника Элефантины. Никто не подходил к ним, чтобы поприветствовать дальних родичей жены Мухаммада египетской принцессы Марии; их именно «пропускали».

— Вижу, — мрачно отозвался он и повернулся к проводнику. — Что скажешь, Якуб?

Проводник сурово кивнул.

— Вас не просто ждут… вас аккуратно «ведут». Смотри…

Он протянул Амру карту и ткнул пальцем в крупное селение у самого начала дельты Нила — в нескольких днях пути.

— Вот здесь, за рекой стоит Вавилон [28] Вавилон — очень распространенное название. Известны, по меньшей мере, четыре Вавилона: в Египте, в Ираке и два на Кавказе (Дербентский и Аланский). В данном случае — Каир, сохранявший название Вавилон, как минимум, до 1575 года. , самый большой город Ойкумены.

Амр непонимающе тряхнул головой.

— Они ведут волка в овчарню?

Еврей невесело рассмеялся.

— Все так. Но здесь же у Ираклия и самый сильный гарнизон. Тысяч двадцать. Все — ветераны. Самые отборные.

Подъехавшие на разговор вожди тревожно переглянулись, и только Амр яростно стиснул кулаки.

— Здесь что-то не так! Они уже раз двадцать уничтожить нас могли! Зачем вести нас к такому сильному гарнизону?! Они не могут нас так бояться!

Якуб, явно соглашаясь, хмыкнул, жестом подозвал толмача; они перекинулись парой слов, и лишь тогда проводник высказал это неприятное предположение.

— Скоро праздник Нила, а в Вавилоне самое сердце праздника. Может, Ираклий хочет испытать на твоих людях свой молодняк? Все ж не так опасно, как на медведях.

Амр обернулся, оглядел голодных, измотанных воинов и стиснул зубы. Положа руку на сердце, ни на что большее они и не годились.

Когда привели невесту, худенькую загорелую девочку лет шести-семи, Ираклий вдруг вспомнил настойчивые требования Сената заменить ежегодное испытание для подросших мальчишек реальным боем.

«Глупцы…»

Ираклий вообще не был склонен рисковать попусту — особенно юнцами, однако понимания не встречал — ни у кого.

— Армяне стали, как женщины, — ворчал отец, экзарх всего Кархедона, — в мое время хорошо, если один из трех на испытаниях выживал, но зато какой получался воин!

Ираклий уклончиво кивал; он почти каждый день видел тех, кому повезло меньше, — у церквей на паперти — кто без руки, кто с вечно гниющим оскальпированным черепом.

Ираклий вообще не любил гладиаторских боев, особенно после того дня, когда сам огромными усилиями, едва ли не подкладываясь под опоенного медведя, заставил того драться. А сразу после торжественной церемонии посвящения в воины, он пошел в зверинец, сбил смотрителя с ног, прижал к его шее только что врученный в центре цирка короткий меч и выбил из него все — до деталей.

Ну, то, что медведей перед выводом на арену обязательно опаивают, он и так знал. Средних размеров мишка, если его не опоить, убивал двух-трех человек раньше, чем получал первую рану, чаще всего не слишком для него опасную. Главным было — выбрать правильную меру, так, чтобы испытание мальчишек осталось испытанием духа, а не превратилось в кровавую бойню или позорище. И вот здесь все зависело от смотрителя зверинца, ну, и… от пожелания Фоки. Тиран мог подстроить сыновьям своих недоброжелателей и бойню, и позорище — по настроению.

— Император…

— Да… — повернулся Ираклий к толмачу и тут же перевел взгляд на невесту.

Юная принцесса варваров критически смотрела Ираклия, сварливо расспрашивая о чем-то своего толмача.

— Она спрашивает, ты действительно самый сильный воин в роду? — перевели Ираклию.

Император с трудом подавил смешок и важно кивнул. С варварами на эту тему лучше было не иронизировать — не понимали.