Андрей Степаненко - Великий мертвый

— Все, римляне! — отрезал он. — Завтра общий смотр! Отдыхайте.

Тем же вечером брат-францисканец Педро Мелгарехо продал все остатки индульгенций, подтверждающих полное отпущение грехов. А на следующий день был объявлен приказ Эрнана Кортеса на время кампании по осаде Мешико.

«Никто да не дерзнет поносить священное имя Нашего Сеньора Иисуса Христа, Нашей Сеньоры — его благословенной матери, Святых Апостолов и других святых.

Никто да не обижает союзника, никто да не отнимет у него добычу.

Всякая игра на оружие и коней строжайше карается.

Всем спать, не раздеваясь и не разуваясь, с оружием в руках, кроме больных и раненых, которым пойдет особое разрешение.

За ослушание в строю — смерть, за сон на посту — смерть, за дезертирство — смерть, за позорное бегство — смерть».

С того дня, как все тринадцать парусных пирог были спущены на воду, они стали недоступны — ни поджечь, ни захватить. Куа-Утомок посылал самые лучшие отряды, но круглосуточно снующие по озеру парусные пироги не останавливались ни на миг, и шли очень быстро… слишком быстро.

Не лучше обстояли дела и на суше. Куа-Утемок был готов рвать на себе волосы и двадцать раз признал правоту отца, считавшего, что такой молодой вождь, может быть, и способен воевать, но никак не собрать в один кулак распадающийся Союз.

У мертвецов дела шли не в пример лучше. В считанные дни вожди выслали Кортесу всех мужчин, способных держать оружие или хотя бы плотницкий топор: 8000 из Отумбы, 8000 из Тескоко, 8000 из Чалько и других мест, а были еще и десятки мелких племен. Выходило так, что на той стороне воинов чуть ли не вдвое больше — весь бывший Союз!

— Ты был с ними слишком мягок, сынок, — прямо сказал отец. — Не взнос надо было понижать, а дочерей в заложницы брать, — как Кортес. И Союз бы уцелел, и тебя все уважали б…

А потом Кортес разрушил идущий в город водопровод из Чапультепека, рассредоточил свое огромное войско на три ведущие к городу дамбы и начался штурм — беспрерывный и круглосуточный.

Стоило защитникам разрушить очередной участок дамбы, как поутру появлялись носильщики и воины, которые под проливным дождем стрел и дротиков стремительно засыпали проломы — камнями, бревнами и своими телами. А едва лучники Куа-Утемока подплывали на пирогах и начинали бить врага с воды, как появлялись кастильские бригантины.

Поначалу кастиланские парусные пироги держались поодаль и предпочитали расстреливать пироги из Тепуско, а потом, узнав на деле, насколько сильны их суда, принялись буквально давить врага. Зная, что на такой скорости ничто им не угрожает, кастилане просто наполняли паруса ветром, шли в самую гущу пирог противника и топили, топили и топили…

Загнанный, круглые сутки руководящий обороной Куа-Утемок запросил совета у вождей, но те ничего более толкового, чем продолжать атаки, придумать не сумели. И тогда он вызвал плотников.

— Мы проигрываем, — честно сказал он. — А главное, я не знаю, как бороться с парусными пирогами мертвецов. Посоветуйте. Все-таки вы — мастера…

Плотники переглянулись и, все еще не веря, что Великий Тлатоане не сердится, когда ему смотрят в глаза, пожали плечами:

— Лес будет, — сделаем.

Куа-Утемок замотал головой.

— Разбирайте любую крышу. Можете прямо с моего дворца начинать.

И через два часа плотники начали разбирать крыши домов, отбирая самые лучшие, самые длинные бревна, а той же ночью Куа-Утемок выслал на озеро несколько сот рабочих и лишь вдвое меньше барабанщиков — заглушать звуки.

К священному дню выборов вождей — 12 мая 1520 года Кортес готовился загодя, но к совещанию пришел с жуткой головной болью и совершенно разбитым. Этой ночью индейцы на всем озере подняли такой шум, гремя во все барабаны, что выспаться не удалось.

— Слышите? Уже начали праздновать, — потирая виски и болезненно морщась, сказал он капитанам. — К вечеру и наши вожди тоже… поразбегутся по своим племенам.

— Ты боишься, что индейцы останутся без руководства? — не поняли капитаны.

— Не в этом дело, — процедил сквозь зубы Кортес. — Молодой Шикотенкатль — вот, кого надо бы наказать!

Капитаны понурились. Они уже поняли, к чему клонит Кортес, но заняться этим грязным делом никто не рвался.

— Значит, придется назначать, — усмехнулся Кортес, видя, что добровольцев нет. — Поедешь ты… ты… и ты. Все. Исполняйте.

Встал, выскочил из-под навеса и широким шагом отправился на бригантину — топить чертовых индейцев.