Чабуа Амираджиби - Дата Туташхиа. Книга 2

Из окна было видно чистое, усеянное яркими звездами небо. Одна звезда сорвалась, пересекла небосклон и погасла.

На меня навалилась усталость, сковало напряжение, и я заснул.

Сколько времени прошло – не знаю. Скрипнул топчан, и я проснулся. Монах, казалось, невозмутимо посапывал в своей постели. Туташхиа лежал под буркой не раздеваясь и глядел в потолок.

Меня, как древесный червь, точила мысль: придет или нет Кику забирать обещанный кисет?

Комнаты разделяла стена из досок каштана. Квалтава и его дружки были рядом. Слышался шепот и могучий пьяный храп. О чем шептались, я разобрать не сумел.

Прокричали полуночные петухи. Туташхиа привстал, набил трубку, задымил. Докурив, снова завернулся в бурку и лег.

Прошло еще около часа. В соседней комнате тихо спросили:

– Кто там?

– Это я! – послышался шепот Кику.

Это был сдавленный шепот, будто ее взяли за горло и заставили произнести эти слова.

За стеной торопливо заговорили, завозились, шум стих, и Каза Чхетиа сказал:

– Входи, милая, чего стоять там?

Туташхиа приподнялся и снова набил трубку. Заворочался монах и застыл, прислушиваясь.

По шуму шагов я понял, что Бодго Квалтава и Куру Кардава вышли из комнаты в зал, оставив своего дружка одного.

– Заходи, девочка, заходи, чего там стоять! – повторил Каза Чхетиа, и опять ни звука.

– Ступай, зовет, не слышишь, что ли? – Это был голос Бодго Квалтава.

Некоторое время было тихо.

– Не знаю я этого... боюсь, – услышал я голос Кику.

– Да здесь и знать нечего. Поди ко мне, милая, ну иди!.. Вот-вот...

Туташхна встал, поправил черкеску, застегнул пояс с кинжалом, пригнал на место наган и маузер.

– Дайте мне наган. Я помогу... если будет возможность,– Попросил я.

Он ке ответил. Я повторил, но он молчал, будто не слышал.

В соседней комнате сильно скрипнул топчан.

Туташхиа взвел курок нагана и сунул его мне.

Пока я был безоружен, мне казалось, что моей ярости не хватает лишь огнестрельного дула. Но едва я ощутил прикосновение смертельного металла, как по телу забегали мурашки – смерть дохнула мне в лицо, своя ли, чужая... И тотчас я спрятал наган в карман.

– Мальчишка духанщика где-то рядом вертится,– шепнул мне Туташхиа. – Сейчас здесь произойдет кое-что похуже. Не сомневаюсь... Я ухожу.

Он нахлобучил паку, забрал полы черкески за спину и накинул бурку. Этого я не ожидал! Я был уверен, что в нем проснулась совесть и он вмешается.

Из соседней комнаты донесся слабый крик.

В зале послышалось торопливое шарканье шлепанцев, и следом за Дзобой вошел Дуру, держа в руках свечу.

– Кику! Где ты?! – закричал он. – Выходи оттуда сейчас же! Ты слышишь? Выходи! Господи! Позор-то какой... Не жить мне теперь...

– Придержите этого сукина сына! – заорал Каза Чхетиа.– Если он вопрется сюда, я заколю его, как кабана!

– Что я говорил! Зачем ввязываться в это поганое дело? – сказал Куру Кардава.

– Господи! Что вы со мной сделали, мерзавцы,– опять запричитал Дуру.

– Проваливай отсюда, скотина. На кого кидаешься, старая жаба! – Бодго Квалтава загородил духанщику дорогу.

Куру Кардава последовал примеру старшего товарища. Они оголили маузеры.

Духанщик перестал метаться, замер на минуту и, повернувшись, бросился из комнаты, теряя шлепанцы.

Туташхиа поднялся, чтобы выйти из комнаты.

– Ты сказал, что здесь произойдет кое-что похуже,– неожиданно сказал монах. – А сам убегаешь. Значит, ты трус!

– Трус? – обернулся Туташхиа.

– Кто изменил богу, кто для людей не совершил того, что мог совершить, кто дитяти божьему в беде руку не протянул – тот трус и обрек себя на одиночество. Раз ты отвернулся от людей, то и ты им не нужен, и доля твоя – доля загнанного зверя!– спокойно закончил монах.

Туташхиа отодвинул меня с дороги, вышел в зал, не спеша дошел до входных дверей и тронул засов.

Дзоба вцепился в его бурку:

– Дядя Дата, не уходи... не уходи, дядя Дата, мы погибнем!

Туташхиа окаменел. Стало очень тихо.

У Даты Туташхиа была слава необыкновенно смелого и решительного человека. Другого мнения я не слышал, да его и не существовало. Но в эту минуту он боялся оглянуться, чтобы не увидеть глаза и лицо Дзобы. И не оглянулся.

– Я должен уйти отсюда,– упрямо и зло, будто уговаривая себя, сказал он.

Он отодвинул засов и вышел из духана.

Заливаясь слезами, Дзоба кричал ему вслед:

– Ты бросил нас, дядя Дата. Почему ты оставил нас?.. Не помог?.. – Мальчик повторял это, даже когда Туташхиа уже не мог слышать его, – он седлал коня.