Сергей Мирный - Живая сила. Дневник ликвидатора

До чернобыля я имел счастье омываться таким образом дважды. Ощущение своеобразное, и слово «счастье» тут употреблено не без иронии, но и не без трепета…

…Глухой дубовый лес в центре Украины (даже и не подозревал, что у нас тут такие дремучие есть!). Мы, гордые собой выпускники университета, только вчера защищали дипломные исследования, были поздравляемы, целуемы, осыпаемы цветами… А сегодня: ПАА-АДЙОМ!!! 6.00! Ни свет ни заря нас выгоняют из палаток на пробежку-зарядку голыми по пояс – по дикому холоду! Посреди лета в тот год чуть ли не приморозки стояли… У каждого в голове проскакивает детски-злобная мысль: «Ну гады! Вот когда мы тут все переболеем – этим садюгам влетит!»… – Ни хренюшечки! Ни один не то что не заболел – не простудился, насморка не было… (Только ближе к концу трехмесячного срока, когда мы уже освоились, напряжение спало, стали простужаться.)

Баня была в гуще леса. АРСа не было: дэдэашка брала воду прямо из артезианской скважины. «Душевые установки» – на подпорках выше роста человека зеленые металлические трубы с конусиками-разбрызгивалками над головами – плетнем отгорожены… (В лесу – от кого?! Однако ж…)

Мерзко, когда комары (а их в дубраве полно) норовят тебя жрать прямо во время душа. А уж тем более когда ты теплый и распаренный из-под него вылезешь!… Причем «комары» – это не пара-тройка сиротливо гудящих «истребителей», нет! – это плотно звенящая масса, уверенная в своем абсолютном праве пить теплую красную жидкость из всего, что шевелится…

И все равно – кайф!

Присматривать только нужно было. А то в армии как? Один потеряет полотенце и, чтоб не иметь неприятностей, стянет у соседа (у всех же все одинаковое – «единообразие»!), тот – еще у кого-то… И пошло воровство полотенец по всему лагерю!… Тут и честный украдет – а что делать? Начальству-старшине что мямлить? Тот все равно скажет твердо: «У тебя украли – ты укради! Были у меня два заначенных – так уже отдал твоим же дружкам-ротозеям. Иди своруй! Или без полотенца обходись. До конца службы».

Относились, надо признать, к нам, курсантам, в части более-менее по-человечески. Помывка, например, была не раз в 10 дней – как по Уставу в полевых условиях положено, – а раз в неделю, «цивильно», по четвергам, после обеда. Сначала – выдача постельного и нательного белья (две простыни, наволочка, полотенце, трусы, майка х/б [26], две портянки – все хоть и не новое, но свежестиранное), перестилание постелей… Потом – баня. Роскошь…

…Развертывание полка химразведки. Баня – на большой поляне: зеленая лужайка, крашеные стойки цвета хаки, голые тела блестят под солнцем… Веселенькая мечта социалистов-утопистов.

Бывалый Сэм внес в процесс санации разнообразие – устроил себе сауну: согнувшись, влез в дэдэашку внутрь – в камеру для дезинфекции одежды: пустую, темную, герметичную, внутри стены трубами обвиты. По этим трубам пар-кипяток гонится: камера – для того, чтобы, пока люди моются, закладывать в нее их одежду для дезинфекции-дезинсекции; ее еще «вошебойкой» называют… Меня звал – в «сауне» места хватало, – но мне в черное нутро лезть как-то не захотелось… Сэм попросил его дверцей снаружи закрыть (внутри, понятное дело, ручки нет)… Ничего, посидел там. Потом постучал. Выпустили. Классно, говорит… И сразу под душ на зеленой, солнцем залитой лужайке…

На «специальных воинских сборах по ликвидации последствий аварии на Чернобыльской АЭС» баня была в дальнем конце длиннющего ряда палаток – на краю лагеря, под самым лесом.

Огромный шатер из брезента, похожий на цирковое шапито: внутри темно и сыро, над головой трубы любимого армейского цвета, под ногами скользкая деревянная решетка-подставка. Вода сверху то теплая брызнет, то ледяная, и вдруг с шипом кипяток – пар!!! Красные голые мужики отскакивают, ошпаренные, дико матерясь… И всё, воды нет: змеиное шипение пустых труб… «Ну ты, гвардеец, воду давай!» – «Заснул, что ли!» – «Морду надо набить!» – честят солдата, который дэдэашкой командует…

…Я стою, голый, под струями душа: пошла наконец-то нормальная вода, я уже обмылся, просто греюсь… Вокруг намыленные, страждущие воды, чистоты … Надо уступать место.

Протискиваюсь сквозь эту массу, с сожалением вымазав свою плоть, только эти несколько мгновений чистую, о намыленную чужую…

Под стеной на длинной лавке – гора шмоток. Уже одетый пожилой сержант стоит рядом, на ногах – портянки… «Пока мылся, сапоги украли». Ждет теперь, пока приятели какую-то обувку ему принесут…