Людмила Третьякова: Рассказы веера

Глядя на суровые стены первого дома Строгановых в Сольвычегодске, трудно предположить, какую искрящуюся, радостную красоту принесут они в дальнейшем на берега Невы. Как благородны и утонченны будут их мужчины. Как очаровательны, своенравны, ни на кого других не похожи их женщины – мастерицы превращать свою жизнь в увлекательный роман.

Строгановы – энергичные, напористые, предприимчивые – уже с летописных времен умели зарабатывать деньги. Достаточно сказать, что в середине XV века они могли позволить себе выкупить московского великого князя из татарского плена.

Дальше – больше. Семейство бралось за всякий промысел, всякое дело, как говорится, горело у них в руках. Торговали пушниной, рыбой, древесиной. Но золотой дождь пролился на них с приобретением права на разработку соляных копей.

Сейчас мы настолько привыкли к дешевизне и всегдашнему наличию этого продукта в продаже, что не замечаем его значения в повседневной жизни. В стародавние же времена соль на столе русского человека имела особое значение, приравнивалась к хлебу. Оба эти продукта – даже судя по поговоркам – становились синонимом устойчивого бытия. Нехватка соли, как и повышение на нее цены, вызывала напряжение в обществе, порой приводила к бунтам и кровопролитию.

Начав с небольшого соляного промысла, Строгановы скупали разработки «белого золота» у менее удачливых предпринимателей, вытесняли конкурентов и постепенно становились монополистами в этой исключительно прибыльной, не знавшей спада на спрос отрасли. В конце концов они стали единственными поставщиками соли, вывозя ее в Центральную Россию, во все крупные города государства.

Но и этого им было мало – они начали активно добывать железную руду, строить плавильные предприятия, вокруг которых заводские слободы разрастались в города. Жизнь здесь велась по сугубо строгановскому уставу, без оглядки на петербургскую власть.

Со всей страны Строгановы перевозили в свои владения молодые, перспективные семьи. Хлебопашцы и строители, оружейники и скотоводы, корабелы и токарных дел мастера, ткачи и охотники – все были нужны, всем хозяева помогали обустроиться при условии полнейшей самоотдачи и добросовестного труда. Тех, кто выказывал особые способности, отправляли учиться за границу.

Еще при Иване Грозном, щедро дарившем предприимчивому семейству сибирские земли, Строгановы уже были хозяевами двадцати городов, двухсот деревень и пятнадцати тысяч крепостных.

На свои деньги они возводили крепости, вооружали целые гарнизоны для «бережения от ногайских и других орд». Строгановы чувствовали себя хозяевами, причем вечными хозяевами этой земли, поэтому во всем, что здесь делалось, чувствовались их влияние, их рука.

Фамилия Строгановых становилась синонимом почти неограниченной власти. Им приходилось считаться только с одним конкурентом, от которого не удалось избавиться, – с Демидовыми.

«Богаче Строганова не будешь!» – такая появилась поговорка.

Однако никакие предпринимательские таланты не помогли бы Строгановым достичь невероятного финансового могущества, если б они с самого начала не заявили о себе как люди государственные. То есть понимающие российские нужды, готовые в трудный для страны час, как говорится, тряхнуть мошной. Возвышаться за счет богатств своей земли и не возвращать ей долг – такое и в голову не могло прийти. Вот почему русские государи благоволили к Строгановым: не за красивые глаза, а за славные дела.

А список этих дел длинен. Именно они, верные царевы слуги, снарядили Ермака для похода на Сибирское ханство. И терзавшие русский Север набеги кочевников прекратились. Иван Грозный предоставил Строгановым право беспошлинной торговли на вновь завоеванных землях.

Внутренних смут и переворотов Строгановы сторонились: стояли за законную власть – какую Бог послал. За это в XVII веке царем Василием Шуйским повелено было в грамотах величать Строгановых по имени и отчеству. Эти сибирские предприниматели простого происхождения получили право называться «именитыми людьми». Такое отличие даровалось исключительно членам строгановского клана и, как можно прочитать, «не применялось больше к кому-либо ни до, ни после них».

«Титул этот давал им право быть судимыми только царем, а не обыкновенными судьями, – читаем в "Истории родов российского дворянства", – что было, конечно, изъятием очень важным по тому времени».