Юрий Смолич - Мир хижинам, война дворцам

Именно эти факты привели к тому, что и митрополит Шетнцкий, едва русская армия заняла Львов, где на горе святого Юра находилась резиденция главы униатской церкви, был незамедлительно заключен под почетный, сообразно высокому сану князя церкви арест и также перемещен с надлежащими почестями, ибо он состоял в родственных связях с династиями Габсбургов в Австро–Венгрии и Гогенцоллернов в Германии, на север России, в Спасо–Евфимиевский православный монастырь.

Февральская революция освободила обоих узниксв: профессору Грушевскому — русскому подданному — дозволено было возвратиться на Украину, в ее столицу Киев, а душепастырю Шептицкому — австрийскому подданому — определено переехать до окончания войны в столицу России, Петроград.

Верная их последовательница, благочестивая грекокатоличка и прилежная аспирантка–историчка, прелестная Софья Галчко, очутившись в легионе «усусов», сразу же получила офицерский чин хорунжего, ибо надлежащую военную выучку прошла еще до войны, в студенческие годы, в украинском спортивном обществе «Сечь». Общество «Сечь», состоя под высокой опекой австрийского эрцгерцога Карла, готовило своих членов не столько для спортивных рекордов, сколько для предстоящих воинских подвигов. Однако бои в предгорьях Карпат не привели очаровательного хорунжего в юбке к желанному подвигу. Напротив, она очутилась в плену за колючей проволокой, на жесткой койке особого лагеря для австрийских военнопленных украинцев, в Киеве, на Собачьей тропе.

Из этого неуютного положения вызволил ее академический патрон, едва возвратился он в Киев и принялся создавать Центральную раду. Эту небольшую услугу в обмен на такие же маленькие любезности оказал ему командующий войсками Киевского округа полковник Оберучев в знак единства политических устремлений Временного правительства и Центральной рады. Австрийская студентка была лишена чина хорунжего, ибо по уставу российской армии женщины не имели права на присвоение офицерского звания. Вслед за тем рядовой София Галчко и вовсе была отчислена из армии, ибо в соответствии с тем же уставом российской армии женщины мобилизации не подлежали. Таким образом, гражданка австро–венгерского подданства была переведена в разряд «гражданских заложников военного времени» и выпущена из–за колючей проволоки с одним лишь условием — еженедельно являться для регистрации.

Итак, на повелительный звонок шефа прелестный хорунжий приоткрыл дверь и застыл на пороге в позиции «смирно».

— К услугам пана профессора!

В левой руке у нее был блокнот, и правой — карандаш: ревностная секретарша, она, в любую секунду готова была застенографировать отданный приказ или драгоценную, принадлежащую истории и специально для нее изреченную мысль своего высокого шефа и научного руководителя.

— Которой час, панна Софии?

Галчко взглянула на часы в углу.

— Пятнадцать минут четвертого, прошу пана профессора!

— А поезд? Разве не в три?

— Точно так, пан профессор: в три пополудни, согласно расписанию. Но, прошу пана профессора, я справлялась по телефону на вокзале: поезд задерживается на час сорок пять минут и прибудет около пяти, прошу пана профессора.

— Э! — сердито крякнул Грушевский и распустил бороду веером, что было у него признакам крайнего неудовольствия.

С поездом Петроград–Киев должен был прибыть митрополит Шептицкий, и именно для встречи с ним председатель Центральной рады явился в свой кабинет сегодня, в неприсутственный день.

Настоятельные хлопоты святейшего прихода христианской православной церкви, «Украинский национальной рады», а также заступничество родовитой петербургской знати, а чьих салонах митрополит Шептицкий собрал «Общество содействия католической вере», принесли пастырю братьев–униатов по обе стороны Карпат разрешение Временного правительства покинуть гостеприимную столицу бывшей Российской империи и возвратиться к своим чадам во Христе. Но пока еще не во Львов, ибо Львов с обителью на Святоюрской горе вот уже два года как был снова захвачен австро–германскими войсками, а в Буковину, где русская армия еще удерживала свои позиции, под надзор российского генерал–губернатора. По пути следования митрополиту не разрешалось останавливаться на землях Восточной Украины и ни в коем случае в столице Украины, Киеве.

Но из Петрограда в Черновцы прямые поезда не ходили, в Киеве нужно было четыре часа ожидать пересадки, а любому пассажиру, коротая час, не возбраняется прогуливаться по улицам, осматривая достопримечательности города. Во время подобной экскурсии фаэтон может невзначай остановиться на Владимирской улице, и случайно, совершенно случайно — разве намеренно застанешь кого–нибудь в воскресный день в служебном кабинете?! — митрололит может повстречаться даже с паном головою Центральной рады, который — и надо ж случиться такому! — окажется именно здесь, скрывшись в тиши кабинета со своими рукописями от домашней праздничной сутолоки…