Юрий Смолич - Мир хижинам, война дворцам

— Европа! Азия! Америка! Африка! Австралия! — кричал в эту минуту, размахивая кулаками, Василий Назарович Боженко, столяр–модельщик. — Сегодня уже весь мир втянут в войну, раз и Соединенные Штаты встряли в эту заваруху! Кровь проливают крестьяне и рабочие, а капиталисты таскают один другого за чубы — кто больше в карман положит на нашей крови и слезах! Нам такая война ни к чему! А ты говоришь!..

«Говорил», конечно, Иван Брыль, самый заядлый полемист, готовый спорить с кем угодно, даже с самим собой.

— Еще бы! Ведь ты уже три дня как записался в большевики! «Мир — хижинам, война — дворцам» — об этом, брат, я знал, еще когда ты пешком под стол ходил. Но ведь сам Карл Маркс учит, что все решают обстоятельства! А обстоятельства, брат, сейчас совсем другие. Вот слухай меня сюды, я сейчас объясню тебе все как есть…

Старый Брыль отклонился назад, чтобы лучше видеть своего оппонента, и разгладил усы книзу — такова была его привычка. Василий же Боженко перестал махать кулаками, но принялся жестоко ерошить бороду — такова была его привычка.

— Когда Россия была еще царской, — поучительно начал Иван, — то каждому дураку было ясно: пускай себе император проигрывает свою войну…

— Ну, ну? — подзадорил Боженко, дергая себя за бороду.

— Вот тебе и «ну»! А теперь появилось, сказать бы, совсем новое обстоятельство: революция! Так и пойми ты, большевистская твоя голова, что если победу завоюет кайзеровская Германия, королевская Австрия и султанская Турция, то победят они революционную Россию. Одним словом — погибнет тогда революция в России! То какой же, спрашиваю я тебя, вывод должен сделать для себя рабочий класс?

— Ну, ну? Какой, какой?

— Ясно — какой: поосторожнее надо быть с лозунгом «война войне», раз теперь такое обстоятельство…

Боженко вскочил с места и снова замахал кулаками:

— Так революция ведь у нас буржуйская…

— Буржуазная, — менторски поправил Иван.

— Буржуазная! Так где же тогда совесть твоя? Ты что же, за Временное правительство министров–капиталистов?

— Я, чтоб ты знал, против капиталистов еще с тех годов, когда ты про революцию и не думал! Временное правительство надо революционизировать и от буржуазной революции двигаться к нашей, пролетарской. Сам товарищ Ленин говорит, что необходимо мирным путем…

— Так Ленин же это не о войне говорит, а о том, как власть брать Советам в свои руки! — отозвался солдат Королевич, а Боженко подскочил вплотную к Ивану, будто собирался схватиться c ним врукопашную.

— Ты что ж, сукин сын, меньшевизм разводишь, «революционное оборончество»? Тьфу!

Разъяренный Иван тоже вскочил с завалинки:

— Так, по–твоему, выходит, что я меньшевик? Это ты хочешь сказать мне, — матери твоей сто чертей?! А кто же тогда революцию начинал? Разве не мы, киевские пролетарии?

— Правильно, Ваня! Верно, Иван Антонович! — закричали «политики», и громче всех кум Максим.

Все они были потомственными киевлянами и от пролетарской гордости за родной город отказываться не собирались. Где «Союз борьбы» — еще с тысяча восемьсот восемьдесят седьмого года — начал распространять идеи единства рабочего класса? В Киеве, на заводах. Да сам Владимир Ульянов–Ленин в своей брошюре «Умирающее самодержавие и новые органы народной власти» в пример всему русскому пролетариату поставил именно пролетариев–киевлян. Где впервые после Парижской коммуны была первая в мире пролетарская республика — пускай только пять дней? В Киеве, на, Шулявке, в Политехническом институте. Чьей кровью, как грозовым ливнем среди лета, затопили эту республику? Кровью киевского рабочего класса… А забастовки? И при старом режиме были, и теперь.

Забастовки действительно потрясали сейчас Киев, как лихорадка. За два месяца после Февральской революции бастовали уже и металлисты на больших заводах — Гретера и Криванека, и «Южно–Русском металлургическом», и печатники всех городских типографий, и сапожники с фабрики Матиссона, и табачники Соломона Когана, и пивовары Бродского и Калинкина, фешенебельные конфекционы Кругликова, Рабина, Сухаренко, Эрлиха и Френкеля, бастовали даже огромные, на тысячи рабочих, мастерские военного обмундирования Юго–Западного фронта на Печерске и на Демиевке.

— Молодчаги портные! — кричал кто–то. — И где это ты, Вася, столько молодцов заплаточников да штопальщиков набрал?!

— То не я, — скромно, но с достоинством отвёл похвалу Боженко. — Мое дело как члена Центрального бюро профсоюзов — коллективные договоры. А забастовочным делом руководит Смирнов.