Владимир Шатов - Сталинград

- Жить можно везде, - учил её всезнающий дед, - главное не высовываться…

- Любопытные погибают первыми! – согласилась Дарья.

Многие люди гибли из-за того, что хотели получить информацию о ситуации на фронте, например о перспективах защитников города. У обывателей не было информации, ни радио, ни газет... ничего, кроме слухов.

… В середине сентября к ним в подвал нагрянули нежелательные гости. С утра около бывшего магазина трещали выстрелы стрелкового оружия и гремели взрывы гранат.

- Господи спаси! – молилась испуганная женщина.

Внезапно створки наклонных ворот для приёма товара распахнулись, и в подвал упал немецкий солдат. Его форма была порвана, в пятнах мокрой грязи. На сапогах блестела чужая кровь.

- Мы мирные люди! – закричала хозяйка, выставив перед собой на вытянутых руках плачущего ребёнка.

- Gut! - Солдат быстро осмотрел помещение и успокоился.

Он присел к столу, положил на него потёртый автомат и начал что-то рассказывать по-немецки. Дарья ничего не понимала, но на всякий случай кивала головой.

- Что ему надо? – судорожно соображала она.

Бой наверху затих, Коленька успокоился и заснул. Солдат умылся из фляги, которую он снял с поясного ремня и оказался молодым красивым парнем. Он налил из другой фляги жидкости в стакан и залпом выпил. Налил ещё и протянул женщине. Та нерешительно выпила.

- Водка! – выдохнула женщина и сплюнула.

Молодой мужчина засмеялся, и вдруг притянув Дарью к себе, стал жадно шарить по её объёмной груди, приговаривая:

- Meine Frau!

- Что ж он делает ирод? – возмутилась она.

По мере того как руки солдата опускались ниже - женщина слабела. Она никогда не пользовалась успехом у мужчин, и неожиданная радость кружила её голову.

- Пойдём на кровать, - томно сказала она, и немец её понял без перевода.

Следующая ночь оказалась самой счастливой в жизни тридцатилетней Ушаковой. Солдат любил её словно в последний раз в жизни, а она впервые почувствовала себя счастливой женщиной.

- Ещё, ещё! – шептала она и мужчина не останавливался.

Утром он ушёл, оставив на столе продукты питания, которые вытащил из жестяного тубуса для хранения сухпойка.

До 23 августа 1942 года Сталинград был очень красивым городом, с парками, ресторанами, кинотеатрами, школами и монументальным вокзалом. Но всё изменилось в одну минуту и люди изменились в первую очередь.

- Плохо, что мы теперь не знаем кто враг, а кто друг в данную минуту. – Сказал дед Серов.

- Точно! – согласилась Дарья Ушакова.

- Хорошо быть смелым, - пошутил мудрый жестянщик, - но страшно...

- Особенно женщине! – вставила она, не отрываясь от кормления мальчика.

После нескольких месяцев беспрерывных боёв город и люди почти вернулись в каменный век. Воду приходилось собирать дождевую, в большую бочку, стоящую во дворе, а потом кипятить. Река текла рядом, но вода в ней очень быстро стала чрезвычайно грязной.

- Добраться до Волги нелегко, – вздохнул осторожный дедушка. - Пока донесёшь ведро воды, почти всё выплескаешь или погибнешь.

- К тому же для питания она не годится...

Мылись дождевой водой, или в реке, но чаще всего последнее было слишком опасно.

- Бойцы Красной Армии тоже стреляют в нас, - согласилась Дарья и предположила: - может быть, они думают, что мы набираем воду для немцев.

- Для меня они нынче все враги! – признался жестянщик.

Для отправления естественных надобностей использовали лопату и любой клочок земли или развалин недалеко от дома...

- Загадили всё вокруг, кучек больше чем мин! – возмутился чистоплотный старик.

- Нашли о чём поговорить… - смутилась Дарья.

Очень скоро невольные соседи узнали, что к Ушаковой ходят немецкие солдаты. Самое удивительное, что никто её не осуждал. Большая часть женщин, торговавших собой - были отчаявшиеся матери.

- А как же иначе прокормить детей? – говорили понимающие соседи.

- Ежели дитё плачем, - подвёл итого дискуссии Серов, - не то, что тело – душу продашь…

После того как линия фронта в очередной раз изменилась, руины магазина, где пряталась Дарья оказались на нейтральной полосе. Однажды к ней подвал заглянули советские солдаты и также стали часто наведываться к доброй женщине.

- Не приведи Господи, чтобы они встретились внутри! - молилась вечерами она.

Ушакова больше всего боялась, что желающие женской ласки схлестнутся при маленьком воспитаннике. За месяцы совместного существования она искренне полюбила сироту и жаловалась чуткому старику: