Владимир Шатов - Возвращение

- Внимание!

Из лесной просеки перед строем появилась щегольская кошевка, которую нёс строевой вороно;й, в белых чулках, рысак. Из кошевы вышли начальники - комдив и генерал. Остановились перед строем. Калмыков дал команду:

- Батальон, смир-рно! Равнение на - средину! - и чеканя шаг с рукой у виска, от строя прямо к генералу Артюшенко, высокому и молодому, не так давно произведённому из полковников.

Доложил строго, звонко, точно по уставу, ни задоринки, ни «пылинки».

- Слава богу, пронесло! – подумал он с облегчением. - Вижу, генералу понравилось.

И Вольский довольно усмехался. Он был невысок ростом. Стояли они с генералом, будто Паташон с Патом… Артюшенко пошёл вдоль строя, майор следом.

- Один басмач ночью заснул у костра и сжёг полы полушубка, – волновался он. – Лишь бы не вылез на глаза…

Его поставили в четвёртый ряд, а он вдруг оказался в первом.

- Какой чёрт тебя вытащил!.. Три шага назад! Чтоб скрылся с переднего ряда!

Артюшенко захохотал:

- Ну ладно... Давай - маршем пройди.

Калмыков скомандовал своим орлам, командирам рот.

- Шагом марш! Руби ногой!

Но, кругом снег, идут в валенках, рубить-то нечем. Первыми – разжалованные русские офицеры, очень хорошо прошли. Одесские уголовники, которые пришли на смену питерским ворам, топали за ними следом.

- Ничего идут…

Потом пошли басмачи. Все такие неуклюжие, малорослые.

- Может быть, бандиты они хорошие, а вояки никакие… Это их в кино героями показывают.

Но старались и они. В интервал между ротами выскочили человек пять вперёд, и пляшут какую-то свою национальную «увертюру», кричат:

- Ла-ла-ла.

Артюшенко как грохнет, сколько духу захохотал. Махнул рукой:

- Проехали!.. Завтра отправляетесь на передовую.

… После окружения армии Паулюса под Сталинградом штрафной батальон Калмыкова был отведён на отдых в сторону Воронежа. Пополнив личный состав и проведя ускоренное обучение, батальон вновь выдвинулся на фронт.

- Главная задача, - инструктировал Калмыков командиров рот, - обеспечить сохранение всего личного состава!

- У нас не забалуют…

- Следите за ними в оба глаза.

- Сделаем, как положено…

- И чтобы на марше шуточек не было!

- Каких?

- Типа, ты откуда?.. Из школы баянистов.

Командиры рот довольно заржали, они сами частенько так шутили, расшифровывая аббревиатуру ШБ. Калмыков знал, что они также позволяли себе некоторые вольности. Ну, допустим, надо доехать куда-то, а машина не останавливается. Пистолет - и по колёсам. Выскакивает какой-нибудь майор, да ещё и особист:

- Да я тебя в штрафной упеку!

- А я уже в штрафном!

Но в целом дисциплина была очень высокая. Тем, кто по приговору военных трибуналов получил 10 лет лишения свободы, заключение заменялось тремя месяцами штрафбата, от 5 до 8 лет - двумя месяцами, до 5 лет - месяцем.

- За подвиг буду отпускать вчистую. – Предупреждал новичков комбат.

Бойцов частенько награждали Орденом Славы, но многие очень неохотно этот орден получали - орден-то солдатский, а когда человек, восстановленный в звании и должности, возвращался служить в нормальные части, сразу возникал вопрос:

- Откуда у офицера солдатский орден?

- Ага, штрафбат…

На передовую прибыли аккурат к католическому и протестантскому Рождеству. Калмыков уже знал, что немцы в этот день не стреляют, пьют крепко, им разрешено.

- Наблюдатели тоже не удерживаются… - сказал он, не отрываясь от бинокля. - Бдительность притуплена.

- За целые сутки - ни одною выстрела!

- У противника гульба, к нам доносится только визг местных женщин под губные гармошки! – сообщил стоящий рядом с Калмыковым старший лейтенант-артиллерист, разведчик от «Катюш».

- Дайте залп по этому бардаку!.. Там не женщины, а продажные стервы! – возмутился брезгливый комбат. - Фашистская подстилка!

Старший лейтенант подумал и согласился. Масса фрицев и испанцев гуляют, будто на празднике, а не на войне... Послышался скрежет, и полетели ракеты. У немцев в глубине лесного массива земля и деревья поднялись на воздух.

- Не понять, где обломок, где тело!

Через проволоку в их сторону перелетел, будто на крыльях, человек. Скатился к ручью, перебрёл его и побежал крича:

- Гитлер капут! Я - свой!

С вражеской стороны слышались крики, стоны и валил густой дым от горящих блиндажей и леса.

- Вот вам подарок к празднику! – злорадно сказал артиллерист.

- А к нам подарок сам прибежал…

Перебежчиком оказался ефрейтор из испанской «Голубой дивизии» по имени Педро. Запоминающийся голос Педро зазвучал из динамика для той стороны с призывами к «голубым» франкистам уезжать домой, кончать эту кровавую бойню!