Александр Немировский - Карфаген должен быть разрушен

На агоре была воздвигнута колонна, и возле нее с почестями погребена урна. Статуя Филопемена появилась позднее, когда тысяча ахейцев была увезена римлянами.

На мраморе лежали цветы. Народ Мегалополя не забыл Филопемена. «Значит, он помнит и о нас, — думал Полибий, — о наследниках Филопемена, вынесших несправедливые удары судьбы».

Сердце его наполнялось гордостью.

«Теперь в Коринф! — думал он, и в памяти встал этот залитый солнцем город у двух морей. — В столице Ахейского союза я встречусь со старыми друзьями, найду Критолая, побываю на заседании ахейского синода. Может быть, я опять смогу быть полезным отечеству. Пожалуй, если меня будут выдвигать в гиппархи, я откажусь. Но какие-то советы дать смогу. Ведь недаром я провел в Риме целых семнадцать лет и занимался к тому же историей. Скольких бед может избежать тот, кто и в трудных обстоятельствах настоящего, и для предвосхищения будущего использует опыт прошлого! Люди это почему-то забывают».

Катона провожал сенат в полном составе. Покойник в пурпурной тоге цензора уже не внушал страха. Лицо пергаментного цвета с выступившими на скулах желваками приобрело выражение умиротворенности.

Впереди, извлекая из труб, рожков, кларнетов жалобные звуки, шли музыканты. За ними следовали мимы в масках сатиров. Они, как им полагалось, кривлялись и приплясывали. Архимим в рыжем парике на голове изображал самого Катона. При виде какого-нибудь раба, наблюдавшего за похоронами, он устремлял на него пронзительный взгляд. «Почему разинул рот, вороний корм? На мельницу! Раб должен работать или спать!» На вопрос: «Катон, сколько тебе лет?» — архимим к восторгу толпы обронил: «Карфаген должен быть разрушен!»

Процессия достигла ростр [93] Ростра — в Древнем Риме трибуна на Форуме, украшенная носами вражеских кораблей. . Гроб прислонили к ним таким образом, что покойник оказался в полу вертикальном положении со склоненной головой, словно бы Катон приготовился слушать похвальную речь.

Мимы и музыканты отошли в сторону, и вокруг гроба на своих переносных креслицах из слоновой кости расположились сенаторы. Вперед вышел Секст Элий Пет. Ему предоставили слово как единственному сенатору, с которым Катон не был в ссоре.

— Здесь, о квириты, — начал оратор, — вы не видите изображений предков покойного. Но знайте, это были достойные люди. О прадеде Катона известно, что он потерял пять коней в сражениях, и государство возвратило ему их стоимость. Сам Катон вступил на службу семнадцати лет, когда Ганнибал, сопровождаемый удачей, опустошал Италию. Уже тогда Катон отличался силой удара, стойкостью и гордым выражением лица. Своим свирепым криком он вселял в неприятеля такой ужас, что тот бежал без оглядки.

Среди сенаторов произошло движение.

— Катон, — продолжал оратор, — начал свою службу при Фабии Максиме и сблизился с этим человеком, взяв его жизненные правила себе за образец. Потом он стал квестором [94] Квестор — должностное лицо в Древнем Риме, ведавшее финансовыми делами. при Сципионе Африканском, а вернувшись в Рим, вошел в сенат. Затем он исполнял должности претора, консула и цензора. Воюя в Испании, он разрушил больше вражеских городов, чем провел там дней, а был он там год. Нужно ли вспоминать о цензуре, обессмертившей его имя! Какое рвение проявил он в борьбе с роскошью и в защите государственных интересов! За свою долгую жизнь Катон произнес более трехсот речей, полных остроумия и блеска. Вы знаете, что каждую из речей он начинал обращением к богам, и потому мы запомним его как человека богобоязненного, верного отеческой религии и враждебного всяким новшествам. Преданный супруг, справедливый господин — таким он был дома для близких и слуг. А что мне сказать об ученых трудах усопшего по истории, агрономии, военному делу?! У нас в Риме нечего узнать, нечему научиться, чего бы он не знал и не описал в своих сочинениях.

После окончания речи гроб опустили. Сенаторы помоложе взвалили его на плечи, и похоронная процессия двинулась к городским воротам.

За воротами, поодаль от дороги, с обеих сторон украшенной погребальными сооружениями, был уже подготовлен костер из сложенных накрест еловых ветвей. На него положили тело. Сын Катона от второго брака (своего первенца Катон пережил) поднес к ветвям факел. Костер задымил, и вскоре пламя скрыло то, что осталось от Катона.

И вот уже сенаторы расходятся по домам, предоставив родственникам честь собирать в пепле полуобгоревшие кости для погребальной урны.