Сакен Сейфуллин - Тернистый путь

«Я не могу оторваться от этой книги… Через это письмо я хочу искренне пожать твою руку… Я считаю своим долгом сказать тебе, как товарищ и друг, большое спасибо за твою книгу, рассказывающую об исторических событиях в среде казахского народа, о классовой борьбе. Твоя книга снова воскресила передо мной незабываемые картины.

Когда я читал твою книгу, меня охватывал то гнев, то на глаза навертывались слезы. Еще в годы ученичества я прочел книгу Гаяза Исхаки «Зындан» («Темница»). Она хорошо сохранилась в моей памяти, но не вызвала тех переживаний, какие я испытал, читая «Тернистый путь». Ведь эти события прошли через мое сердце. Твоя книга пробудила во мне прежние чувства, произвела огромное впечатление. Разве не тронут человеческое сердце картины, показывающие страдания в вагонах смерти, картины бегства или рассказ о скитаниях по казахской степи, о неимоверных трудностях и лишениях? Строки твоей книги, написанные кровью, показывают: в какой ожесточенной борьбе создавалась советская власть.

Эта книга, несомненно, принесет большую пользу в деле воспитания молодежи… Она написана с большим мастерством и вдохновением. Все события, которые ты видел и перенес сам, придают книге определенную историческую ценность. Представляя собою летопись революционных событий, «Тернистый путь» является и ценным литературным произведением…»

Татарская девушка по имени Написа, которая работала в Кокчетаве по линии просвещения и была связана с людьми, участвовавшими в революции, дала яркое и полное описание деятельности алаш-орды в Кокчетаве. Она говорит: «Язык вашей книги очень выразителен и прост. Книга написана хорошо».

Жигит по фамилии Рахматуллин, сидевший в Омске в колчаковской тюрьме, откуда в 1919 году во время декабрьского восстания был освобожден и впоследствии сражался с войсками Колчака, написал мне из Кара-Калпакии:

«Когда я читал вашу книгу «Тернистый путь», мне вспомнились все злодеяния, которые чинились над нами в колчаковской тюрьме. Не раз на мои глаза наворачивались слезы». Рахматуллин подробно описывает моменты из декабрьского восстания, события, происходившие в тюрьме, и некоторые делишки алаш-ордынских «соколов», о которых я не знал.

В своем письме ко мне молодой человек из Семипалатинского округа Жусипбек Валитов (как и Рахматуллин, он мне совершенно незнаком) пишет: «У вас в литературном творчестве нет робости, малодушия, корыстолюбия, так как вы испытали на себе все трудности революции, и написанное вами зовет человека к героизму, выдержанности. По этой причине ваше произведение производит большое впечатление на читателя…»

Другой, тоже незнакомый мне жигит под псевдонимом «Медь» из Ташкентского казахского лесного техникума пишет: «Я прочитал «Тернистый путь». Мечта моя сбылась… Сколько сведений, сколько интересных образов!.. Историю, интересную, впечатляющую историю увидел я». И прилагает свои стихи о моей книге.

Читатель Нурша Бижанов, работавший на Успенском руднике и в Экибастузе, прочитав «Тернистый путь», написал мне: «Дорогой мой, пока не дочитал вашу книгу, не смог заснуть!.. Хорошо! Очень хорошо! Что могу еще сказать! С открытым сердцем протягиваю товарищескую руку и пожимаю твою!..»

Рабочий из Риддера Касым Чинтаев, прочитав «Тернистый путь», пишет: «Я вас считаю своим настоящим другом!».

Товарищ Курман, работающий на заводе в Корсакпае, пишет: «Товарищ Сакен! Во времена «Тернистого пути» я был членом штаба восставших казахов, был всегда на коне. Вашу пьесу «Красные соколы» мы ставили для карсакпайских рабочих, ваших друзей… И просим: приезжай сам в Карсакпай и познакомься со своими друзьями!»

От имени своих товарищей по работе один из руководителей завода в Риддере Шаймерден Оспанов пишет:

«Этим письмом я напоминаю о вашем обещании написать окончание «Тернистого пути». Но окончание до сих пор не увидело света. Я прошу вас от имени рабочих исполнить свое обещание и дописать книгу. Причина: очень мало тех, кто говорил мне о революции от чистого сердца…».

Эти письма для меня гораздо значительнее и дороже оценок «знатоков» литературы.

Критиковать никому не запрещено. Но критика должна исходить из марксистских позиций, быть честной, товарищеской, а не злопыхательской. Цель критики — не в издевательских передержках и не в притягивании фольклорных сравнений с целью обратить внимание на свою персону. Критикой с коварной целью пользуются только классовые враги. Критик должен быть подобен врачу. Но если врач набросится на здорового человека о ножом, утверждая: «Ты болен», или же больному вместо лекарства даст яду, то народ знает, как отнестись к такому лекарю.