Сергей Максимов - Цепь грифона

– Почему? – прямо спросил Василевский.

– Погодные условия на Ладоге таковы, что даже штурмовой авиации будет трудно заходить на цели. Я вчера облетел остров на самолёте связи. Видимость почти нулевая. В условиях ожидаемого морского боевого столкновения бомбы полетят куда угодно, только не в цель.

– Тем не менее моряки настаивают.

Теперь молчал Суровцев. Он мог бы высказать своё мнение по поводу такой настойчивости. Стратегическая авиация, по его мнению, могла быть применена только в одном случае – в случае захвата острова противником. Чтобы потом выбивать его оттуда. Но сказать подобное – значило бы бросить незаслуженную тень подозрения на своих товарищей по оружию.

– Думаю, такая настойчивость – естественное желание считать свой участок фронта самым важным, – сказал Сергей Георгиевич.

– Руководителем всей операции назначен командующий флотом вице-адмирал Трибуц, – объявил Василевский, – но вы, как представитель Ставки, несёте полную ответственность за всё происходящее. До свидания.

– До свидания, – в свой черёд попрощался Сергей Георгиевич.

– Пригрозил? – спросил Мерецков.

– Предупредил, – уточнил Суровцев.

– В наше время разница небольшая, – со вздохом заметил командующий фронтом и подозрительно покосился на входную дверь.

Суровцев понял, о чём сейчас подумал генерал армии Кирилл Афанасьевич Мерецков. Он подумал о Мехлисе. Каково было находиться рядом с ним Мерецкову, можно было только догадываться. Хотя, наверное, только он один и смог достаточно долгое время с ним работать. Уравновешенный, рассудительный Мерецков не был конфликтным человеком. Сталин его даже называл Ярославом Мудрым. За добрый и внимательный нрав в войсках у него было даже прозвище – Петрович. Неведомыми путями его сербский псевдоним времён гражданской войны в Испании попал на родину и превратился в прозвище. В Испании он был Петрович, на родине стал Петрович. Мехлис прозвища не имел. Сама его фамилия стала уже нарицательной.

Был ещё один неприятный факт во время этой командировки, связанный с Мехлисом. Командующий фронтом наотрез отказался в будущем принять под своё начало людей из Особой группы:

– Я год назад сам был арестантом, а вы предлагаете мне взять под своё начало не реабилитированных людей. И не за себя я боюсь. За них, – сказал он во время того разговора и, точно так же, как сейчас, опасливо посмотрел на дверь.

23 июня 1941 года, на второй день войны, Герой Советского Союза, тогда ещё генерал-полковник, Кирилл Афанасьевич Мерецков был арестован. Два с лишним месяца заключения он запомнил на всю оставшуюся жизнь.

Едва сигнальщики острова Сухо заметили на западе большое скопление вражеских кораблей, как в воздухе жутко повис гул летящих снарядов. Разрывая шум ветра и штормового прибоя, проникая в серую, холодную завесу дождя и мокрого снега, вражеские снаряды достигли суши. Поднимая в воздух столбы воды и горячие, пронизывающие пространство осколки, взрывы на острове и вокруг него подавили шум штормовой стихии. Многочисленные попадания пуль из крупнокалиберных пулемётов в металлическую поверхность маяка воспринимались в общем грохоте уже как беззвучные. Рёв двигателей немецких истребителей, проносившихся над островом, был едва различим за громом обстрела.

Командир батареи старший лейтенант Иван Гусев, оглохший и получивший первое в этом бою ранение, принимал пугающие доклады подчинённых. Первыми попаданиями вражеских снарядов был разрушен командный пункт, сбито антенное устройство радиостанции и разбит дальномерный пост.

– Связь! Связь! – кричал и не слышал своего голоса старший лейтенант.

С этого момента связи гарнизона с большой землёй уже не было. Первые донесения о начавшемся бое были отправлены в эфир командирами дозорных кораблей старшими лейтенантами Каргиным и Ковалевским. Сторожевой МО-171 и тральщик ТЩ-100 под командованием этих командиров из досадной помехи быстро превратились для вражеской флотилии в серьёзное препятствие при высадке десанта. Несмотря на первые потери среди личного состава, три пушки батареи острова своим корабельным калибром показали, что остров отнюдь не желает становиться лёгкой добычей.

Ведя огонь без дальномера, по принципу артиллерийской «вилки» выстраивая прицел по соотношению недолётов и перелётов, батарея из предполагаемой мишени для стрельбы сама превратилась в немалую угрозу для противника. В первые минуты артиллерийской дуэли батарея потопила вражескую баржу и катер. Ни о каком безнаказанном расстреле русского острова не могло быть и речи.