Ариадна Васильева - Возвращение в эмиграцию. Книга вторая

Они переночевали в пустой гостинице, и на другой день уехали в Судак.

— А здесь вам нравится? — спросил Сергей Николаевич.

— Да как сказать, — Василий Аркадьевич аккуратно поставил на стол рюмку и откусил печенье, — во-первых, поселок и прежде был наполовину русским. Во-вторых, здесь не хуже, и не лучше, чем в любом другом месте. Для Риммы, — насмешливо покосился на жену, — раздолье. Она у меня дитя природы. До пятидесяти лет дожила, а все, как коза по горам скачет.

Римма Андреевна подняла брови и поучительно сказала:

— Чтоб все так прыгали в свои пятьдесят лет.

— А если серьезно, — снова взял рюмку Василий Аркадьевич, — здесь хорошо уже тем, что никто жить не мешает. Много приезжих, много новичков. Директор… с чудачествами он у нас, Петр-то Иванович, не трезвенник, скажем так. Но народ в обиду не дает. Винный заводик свой строить собирается, будущее мыслит с размахом, да вот жилищная проблема, с которой вы вплотную столкнулись, дорогой вы мой Сергей Николаевич, размах его и укорачивает.

— Да, с жильем, конечно, неважнецкие дела.

— А вы знаете, нас обокрали, — сказала вдруг Наталья Александровна.

— Как это? — подняла брови Римма Андреевна.

— Перестань, — поморщился Сергей Николаевич.

— Нет, не «перестань», — живо вскрикнула Римма Андреевна, — пусть расскажет.

Если честно, дело было пустячное. Наталье Александровне некуда было девать часть своих вещей в тесном домике и при минимуме мебели. Главным образом, посуду и кухонную утварь. Была там, среди прочего, кофейная мельница, чашки с блюдцами, две кастрюли, какие-то коробки, веревки. Словом для всего этого, не самого необходимого в обиходе барахлишка, директор и отвел Сергею Николаевичу угол на чердаке какого-то склада.

— А вещички-то оттуда и попятили! — весело вскричал Василий Аркадьевич. — Ай, да Петр Иванович, ай, да умник, тоже мне.

— Да там ничего особенного не было, — отмахивался Сергей Николаевич.

— Как это «ничего особенного»! — возмутилась Римма, — вы попробуйте, пойдите, купите. Правда же, я правильно говорю, — обратилась она за поддержкой к Наталье Александровне, — ведь жалко вещи.

— Конечно, жалко, — виновато усмехнулась та, — главным образом чашки с блюдцами.

Кончался октябрь. Сергей Николаевич предложил закрыть пляжный сезон. Решили устроить что-то вроде воскресного пикника, пригласили Римму Андреевну с мужем. На берегу расстелили одеяла, разложили приготовленную еду, Римма Андреевна напекла булочек. Но, прежде всего, Сергей Николаевич решил напоследок искупаться. Его отговаривали, но он махнул рукой, разделся, подбежал к воде, улучил минуту и ловко нырнул под невысокую волну. Ника прыгала на месте и считала, сколько времени отец проведет под водой. На счете двенадцать он вынырнул и резко метнулся назад.

— Ого-го! — выскочил он на берег, схватил полотенце и стал растираться, — вот это да! Холодно, братцы, холодно!

Наталья Александровна с улыбкой приговаривала:

— Вольному — воля, спасенному — рай.

Они разложили на подстилке принесенную еду, стали насыщаться и смотреть на море.

— Знаете, друзья мои, — задумчиво произнесла Наталья Александровна и очертила рукой широкий круг, — если все это у меня когда-нибудь по какой-нибудь причине отнимется, я, наверное, умру.

А на следующий день ближе к полудню неизвестно откуда наползла туча, заслонила небо. Вскоре она остановилась над морем, свесив коричневое мохнатое брюхо. Стало быстро смеркаться. Чрево тучи раскрылось, из него отвесно посыпался дождь. Внезапно над горами засвистело, с лесов стало срывать непрочную, одряхлевшую листву, сбило вкось дождевое сеево. Море, тускло засеребрившееся рябью, ровное, как бальный зал, верховым ветром погнало прочь от берега.

Временами дождь стихал, светлело, и тогда становился видимым близкий, изломанный высокой волной горизонт. Было видно, как там беззвучно толчется и вздымается что-то невообразимое.

Так длилось несколько часов, пока не переменился ветер. Шторм развернулся и пошел в наступление на Крым. Тяжелые горы воды стали с грохотом выбрасываться на скалы, медленно поднимать в сизое небо взрывы белой пены, брызги, всплески.

Кончился детский сад, кончились панамки. Наталья Александровна и Ника безвылазно засели в чужом неустроенном доме вместе с несчастной глупенькой Сонечкой.

Директорская секретарша Тася бежала по каменной лестнице в сторону клуба, будто за ней гнались. Но лицо ее было радостным. Летела с известием для Сергея Николаевича. Возле клуба перевела дух, вошла в помещение и отправилась искать маляров.