Ариадна Васильева - Возвращение в эмиграцию. Книга вторая

В самом храме она запомнила подземелье с сумеречным освещением, со сводами из белого мрамора, такой же беломраморный постамент посредине и лежащую на нем темную, бронзовую фигуру Христа.

Лувр прошел мимо детского сознания, а от Эйфелевой башни остался переполненный людьми лифт, широкое окно и надоедливое мелькание скрещенных металлических балок за стеклом. Лифт нескончаемо долго шел вверх, неизменное железное кружево уплывало вниз.

На одной из смотровых площадок находилась огороженная песочница. В песочнице сидел мальчик в коротких штанишках и с помощью гофрированной формочки лепил куличики. Песок был влажный, куличи получались красивые.

Наталья Александровна, смеясь, говорила, что лучше бы Ника запомнила панораму Парижа, а не какие-то глупые фигуры из песка. Но поправить дело уже не представлялось возможным.

Яркими картинами врезались в память Ники недавние события. Дорога в Россию.

Их поезд уходил с Северного вокзала в Париже, и Ника решила, что они непременно поедут на север. Состав стоял у перрона, Нику толкали со всех сторон. Она не замечала толчков, крепко держала мамину руку, и страшно волновалась, боясь опоздать. Поезд тронется, они не успеют войти, и все уедут без них.

Наконец отъезжающие вошли в вагон, расселись по местам. Однако поезд продолжал стоять, и Ника в нетерпении стучала кулачком по сиденью и шептала себе под нос: «Ну, когда же, когда мы поедем»!

Поехали. В Париже она не осталась. А дорога была скучна, длинна. В каком-то месте, где они долго жили в пустых чисто выбеленных комнатах с высокими потолками и бесконечными железными кроватями, у нее чуть не отобрали любимую книжку с нотами. Ноты в книжке изображены были в виде маленьких человечков, они жили в смешном домике со своей мамой Гармонией и боялись злой феи Какофонии. Книжка заканчивалась вполне благополучно, человечки-ноты радостно прыгали по нотной дорожке, а мама Гармония с улыбкой смотрела, как они резвятся и поют: до, ре, ми…

Книжку вернули, но отняли прадедушкину шашку. Шашку было жалко, но если бы отобрали книжку, было бы еще хуже. Потом всех погрузили в товарные вагоны и повезли в Россию. Ника очень хотела в Россию, но путешествие оказалось трудным и скучным. Целыми днями они с Алешей, Андрюшей Понаровскими, Машей Туреневой и ее сестрой Соней валялись на нарах, и не знали, чем себя занять. Хорошо, дядя Паша Белянчиков умел вырезать из бумаги китайские головоломки. Они подолгу крутили их и рассматривали со всех сторон, пытаясь разделить, не порвав, на две половины.

В одном месте их состав перегнали на другой путь, а мама, тетя Нина Понаровская и Панкрат в это время ушли на станцию покупать свежий хлеб.

Ника страшно перепугалась и плакала, а папа утешал ее и уговаривал не волноваться. А сам, она же видела, был бледный и поминутно выглядывал в открытую дверь. История закончилась благополучно, но с тех пор Ника боялась отпускать маму на долгих стоянках.

Она запомнила, как они приехали в Россию. Было раннее утро. Солнце еще не взошло. В вагоне было шумно, и Ника проснулась. Взрослые толпились у распахнутой двери, у всех были странные, растроганные лица. Поезд шел по железному мосту через широкую реку. Один берег медленно удалялся, другой приближался. Кто-то сказал: «Вот и Россия!»

Ника глянула на отца, и ее поразило его вдохновенное лицо со слезами на глазах, со странной застывшей улыбкой. Он смотрел вперед, на приближающийся берег с надеждой и верой в удачу.

Потом был город Гродно. С тех пор воспоминания Ники окрасились в серый цвет. Может, оттого, что наступила осень, и солнце ушло за тучи. Оно ни разу не показалось за все время их пребывания в страшном, перенаселенном бараке. Там были земляные полы, нары и столбы-подпорки, подведенные под низкие балки кровли. На нарах сидели и лежали люди, было скучно, и только редкие прогулки в город отвлекали от монотонного бесконечного ожидания неизвестно чего.

В Гродно Ника запомнила один лишь парк с огромными, деревьями. Папа сказал, что это вековые дубы.

Дубы стояли редко, и все равно смыкались кронами. С их усталых ветвей, кружась и танцуя в воздухе, осыпалась бронзовая листва.

В тот день они шли в кино. На «Два бойца». Из всего фильма Ника запомнила лишь красивого человека с гитарой. Человек играл на гитаре и пел знакомую песню. Ника слышала ее еще в Париже, когда взрослые собирались у них на мансарде, и тетя Нина пела про темную ночь и пули, свистящие по степи. Темную ночь Ника могла себе представить, смертоносные пули были совершенно непонятны, и не имели в песне особенного значения.