Ариадна Васильева: Возвращение в эмиграцию. Книга вторая

— Аксаков, — упрямо поправила Ника.

— Садись, — блеснула стеклами очков Маргарита Ивановна, — дети, слушайте следующий вопрос.

Ника села, сгорая от стыда и обиды. Обидно было и за себя, и за «Аленький цветочек», написанный все же Аксаковым. А по классу, словно листопад на ветру, пронесся шепоток: «После урока не расходиться, Шкилета бить будем».

— Правильно, — громко сказала Соколова Рая и обернулась на Нику с откровенной злобой, — ее давно отлупить надо.

Ника все слышала, и сердце ее тоскливо сжалось. Стало страшно. Одна против всех. И за что они ее так ненавидят?

Кончился сбор, все бросились в раздевалку за пальто, оттеснив к стене Маргариту Ивановну.

— Куда вы, разве так можно, — бессильно кричала она.

Но ее никто не слушал. Она ушла, укоризненно качая головой и поджимая тонкие губы.

Ника осталась одна в пустом классе. Собрала портфель, вышла в раздевалку. Здесь уже никого не было. На крючке висело ее одинокое пальто, нарочно испачканное мелом.

— Что это ты последняя уходишь? — поинтересовалась сторожиха.

Сторожиху звали тетей Клавой, за глаза Бабой-Ягой. Нос длинный, спина сутулая. Ника с надеждой глянула на Бабу-Ягу. Попросить, что ли, пусть проводит, хоть до угла. Виновато улыбнулась.

— Меня бить хотят, — с тоской вымолвила она.

— Как это — бить! — изумилась Баба-Яга, — С чего это бить? Иди домой, никто тебя пальцем не тронет.

Но Ника никуда не пошла. Встала, прислонясь боком к стене с обреченным видом. Вот так и будет стоять, хоть до вечера или пока те, на улице не разойдутся. Никуда она не пойдет.

Баба-Яга присела на корточки перед Никой, подняла лицо.

— А за что они тебя бить хотят?

— За Аксакова, — вздохнула Ника.

— Это как понять?

— Писатель такой есть, Аксаков, «Аленький цветочек» написал. А они не верят. У нас викторина была, а Маргарита Ивановна сказала, что такого писателя нет.

— Ну, Маргарита Ивановна, наверное, знает.

Ника подумала вот, о чем: не в ее интересе подрывать авторитет Маргариты Ивановны. Взрослые больше верят взрослым. Она решила схитрить.

— Она знала, но забыла.

— А такой писатель точно есть?

И тут Нику охватило страшное сомнение. У нее даже похолодел затылок. Что, если ошиблась она сама, и такого писателя, действительно, нет. Глаза ее забегали, она опустила их, чтобы не смотреть на тетю Клаву.

— Ладно, уж, идем, выведу тебя.

Они вышли из школы. Во дворе, обширном, обнесенном кирпичной, сквозной кладки оградой, никого не было. Ника вздохнула с облегчением. Но Баба-Яга, более опытная в таких делах, шла дальше. По мощеной дорожке под старыми акациями, к воротам и за ворота.

Там они и ждали. Плотной толпой, размахивая портфелями, их встретили разноголосым криком:

— Шкилет — десять лет!

— Воображала!

— Аскаков! Аскаков!

Сашка Бойко раздобыл где-то обрезок толстой, насквозь проржавевшей трубы и выбивал на ней барабанную гулкую дробь.

Баба-Яга оставила Нику в тылу, приблизилась к классу.

— Чего на девчонку взъелись, чего она вам сделала?

Ей никто не ответил. Некоторые девочки переглянулись, сказали друг другу «пошли отсюда», и отправились в разные стороны. Кто по широкой пустой улице Некрасова, кто свернул направо, кто за угол школьной ограды. Ряды бойцов поредели, но сомкнулись в упорном желании отлупить ненавистного Шкилета, как только Баба-Яга вернется обратно в школу.

— Где ты живешь? — спросила она у Ники.

— Здесь, недалеко, вон в том проулке.

— Ну, иди, я посмотрю. Иди, не бойся.

Ника пошла вдоль штакетников. Из кучки детей с места никто не сдвинулся, но вслед уходящей немедленно полетели камни. Баба-Яга грозила пожаловаться завучу, а то и директору, но они не унимались. Один камень больно ударил по плечу, Ника даже не обернулась. И шагу не прибавила. А вслед ей кричали обидные слова, свистели и колотили по ржавой трубе.

Ника отогнула угол рогожки перед дверью, достала ключ, отперла замок и вошла в дом. В промозглых сенцах пахло керосинкой и лежалыми овощами. Ника поспешила открыть внутреннюю дверь и войти в небольшую, но чистую комнату с низким потолком.

Расстегнула и небрежно бросила на кровать пальто, за ним полетела пушистая вязаная шапочка с длинными завязками с помпонами. Раздевшись, Ника опустилась на колени перед другой широкой кроватью, накрытой клетчатым одеялом. Она с трудом вытащила на себя большой чемодан с книгами, откинула крышку и села рядом на пол.

Деловито, словно только за этим и пришла домой, Ника сняла верхний ярус книг, сложила стопками возле себя, стала искать во втором ряду, передвигая тома с одного места на другое. Наконец, нашла. Это была небольшая книжечка в мягком переплете. На обложке нарисован купец, срывающий с бугорка алый тюльпан. Полукружием, белыми буквами — название сказки, а выше, буквами поменьше — фамилия автора. С. Аксаков.