Ариадна Васильева - Возвращение в эмиграцию. Книга вторая

Арсеньев хотел принять участие в сборе салата, но Наталья Александровна, смеясь, остановила его.

— Оставьте, оставьте, пусть сами собирают. День-то какой, прелесть!

— День замечательный, — Алексей Алексеевич с улыбкой озирался по сторонам. Впервые за много дней и у него на душе было спокойно. — А что это? — кивнул он в сторону лагерного забора.

— Это, — мельком глянула Наталья Александровна, — тюрьма. Лагерь заключенных.

И она пошла по траве вслед за сборщиками, перемежая по старой эмигрантской привычке русскую речь с французскими словами. Арсеньев шел рядом, слушал ее рассказ о недавно прошедшей суровой зиме и время от времени оглядывался. Немая стена с часовыми на вышках почему-то отвлекала его.

— Мама! — вскрикнула Ника, — так нечестно! Мы с папой собираем, а вы просто так ходите!

Наталья Александровна усмехнулась и тоже стала рвать листья. В какой-то момент обернулась на Арсеньева и встретила его внимательный и какой-то необычный зовущий взгляд. Слегка нахмурилась и снова наклонилась над розеткой темно-зеленых листьев с желтым солнышком посредине. «Показалось? — подумала она, и сейчас же себя успокоила, — конечно, показалось. Чепуха какая-то».

После праздника Наталья Александровна и Арсеньев занялись поисками жилья. Они договорились не спешить, не кидаться на первый попавшийся дом, а выбирать с чувством, с толком, с расстановкой, чтобы хозяйка оказалась симпатичной, а не какая-нибудь мегера, чтобы жить им, пусть в разных домах, на этом особенно настаивал Арсеньев, но рядом. Чтобы, как говорил он, не слишком надоедать друг другу.

Через неделю, вернувшись с работы, по виду жены Сергей Николаевич понял: все улажено. Они нашли то, что хотели, на улице Розы Люксембург в двух домах, расположенных по соседству.

— Но, — предупредила Наталья Александровна, — это окраина.

Невелик город Лисичанск. В центре ли жить, подальше от центра, — особой роли не играет. Лишние полчаса на пешеходную прогулку до базара вполне можно потратить без всякого ущерба для здоровья.

— Зато школа рядом. А место! М-м-м!

— Место прекрасное, — вторил Арсеньев.

Да, это было просто замечательное место. Широкая, поросшая травой-муравой улица, сплошь застроенная частными домами, круто спускалась к глубокому оврагу. В незапамятные времена овраг был засажен вязами, шиповником и конскими каштанами. Корни кустов и деревьев цепко держали его склоны.

Овраг прорезал высокий берег и заканчивался почти у самой реки. Внизу пролегало железнодорожное полотно. Перебравшись через рельсы, можно было очутиться на каменистом пляже с редкими оконцами песка у самой воды. Неторопливая река в тенистых берегах тихо несла невысокую рябь в неведомую даль к Дону.

Старый дом, облицованный диким камнем, заплетенный до крыши диким виноградом стоял на откосе. Окна одноэтажного фасада смотрели на уходящую вверх улицу. На стороне сада дом оказывался двухэтажный, с длинной полуподвальной комнатой внизу.

Заброшенный одичавший сад сбегал к краю оврага. Отсюда видно было заречье. Заливной луг, поля, перелески, далекий сосновый бор на юго-западной стороне.

Несколько портил пейзаж Лесхимстрой с уродливыми корпусами комбината, но только днем. Вечером в юном городе зажигались огни. И взору романтиков являлся неясно видимый, зачарованный замок.

Хозяйка, милая женщина средних лет, полная, светловолосая при знакомстве руку подавала церемонно, лодочкой.

— Алевтина Ефимовна.

Она жила на одной половине дома, другую, из двух комнат и кухни сдавала жильцам. В нижнем этаже размещалась дальняя родственница, но у нее был отдельный вход, никакого касательства к остальным помещениям она не имела.

На снятую в соседнем доме квартиру Арсеньев переехал на следующий же день. Улановым предстояло томиться на Мельниково еще две недели до конца учебного года.

Муся Назарук не скрывала радости. Стала чрезвычайно предупредительной, Нику иначе, как «деточкой» не называла. Они с мужем ждали прибавления семейства, освобождающаяся комната отходила им.

Она всячески обхаживала Наталью Александровну, и даже вызвалась помочь укладывать вещи, когда настанет срок.

— Ах, Муся, — сказала Наталья Александровна, что тут особенно укладывать. Уж я сама.

— Как хочете! — вздернула носик Муся, тряхнула локонами и ушла к себе.

Расставались без слез, без сожалений. Вова пожал руку Сергею Николаевичу, пожелал удачи на новом месте. Муся ткнула губами в щеку Натальи Александровны и попросила прощения «если что было не так».