Олег Ждан - Государыня и епископ

Некоторое время после приезда в Могилев епископа Георгия и католики, и униаты, казалось, присматриваются и прислушиваются к его проповедям и делам. Но не прошло и года, как виленский католический епископ Михаил Зенкевич, пользуясь влиянием на короля, добился запрета на ремонт православных храмов по всей Белоруссии.

«Мы хотим молиться Христу по своему благочестивому закону, своими словами, в своих храмах , — взывал Георгий Конисский. — Хотим креститься пред Ним троеперстием, а не ладонью, хотим петь свои православные гимны. Что здесь неправильного, несправедливого, обидного для вас, инославных?»

А вскоре в Могилевской губернии появились и «псы Господни», доминиканцы, силой отнимавшие храмы православных, принуждая их, безропотных и униженных, носить на себе огромные деревянные кресты с еловыми венками.

Конечно, он сообщал обо всем этом Священному Синоду, а Синод обращался в правительство. Правительство, как водится, посылало в Варшаву ноту протеста, — все безрезультатно. Сие, разумеется, окрыляло его врагов.

Тем не менее, надо было продолжать служить Богу и православию. Летом своего четвертого года во епископстве Георгий Конисский, посещая приходы епархии, прибыл в Оршанский Кутеинский монастырь. «Не от Христа посланы на нашу землю и униаты, и доминиканцы », — с горечью сказал он во время литургии.

Фраза эта понеслась по городу. На другой день, когда преосвященный вознамерился посетить самую Оршу, чтобы служить литургию в православной церкви, его при въезде в город встретила толпа вооруженных шляхтичей. «Поп, холоп, схизматик!» — кричали они. Прогнали звонарей из православной церкви, дабы не было колокольного звона в честь епископа, ворвались в храм, стали изгонять прихожан вон, били тех, кто уходить не хотел, и вынудили епископа бежать в монастырь. Неизвестно, как закончилось бы все это, если бы не настоятель, который вывез его на крестьянской телеге, накрыв широким рядном и забросав поверху навозом.

Год спустя плебан Михаил Зенович с иезуитами, вооруженные ружьями, саблями, с камнями и дубинами, ворвались в архиерейский дом и семинарию. Было ранено несколько учеников, а сам епископ Георгий нашел спасение в подвалах своего дома.

В Мстиславском воеводстве силой обратили в унию целое селение. Жена мстиславского воеводы пана Сапеги в своем родовом поместье передала православную церковь со всем приходом священнику-униату.

В местечке Костюковичи. В Кричеве. В Горках.

Уния продолжала свои победы. 164 церкви и пять монастырей покинуло православие с 1686 года, со времени Договора о вечном мире между Россией и Польшей. Изменивших вере отцов можно было понять: в унии под покровительством Папы Римского и королевства Польского было легче жить, в православии — труднее: к примеру, доступ к государственной службе православным был закрыт. Православные шляхтичи впадали в бедность. Многие были неграмотны, работали, одевались, питались уже неотличимо от крестьян.

Безденежье угнетало все сильнее. Одно за другим епископ посылал доношения Святейшему Синоду. Ничего и не оставалось, как вопиять.

И вдруг, когда преосвященный совсем отчаялся и даже ждать перестал, посчитав, что сие испытание послано ему Богом, в Могилев в сопровождении военного конвоя на нарочно выделенных подводах прибыли из Петербурга три бочонка серебра. Кроме денег кафедра получила три экземпляра новоизданной Библии, а преосвященный лично — Настольную архиерейскую грамоту — в голубой тафте, на золотом пергаменте, за синодской печатью красного воска, на золотом шнуре, положенную в серебряный ковчег. Оказалось, Священный Синод обратился за помощью к императрице Елизавете, и она полностью удовлетворила его просьбы и требования. «Задолженность за прошлые четыре года выдать немедленно и без задержек … и впредь жалованье епископу Георгию выдавать без задержки и всякого для него ущерба». Георгий Конисский был почти счастлив. Теперь он мог рассчитаться с изнемогшими в нищете людьми, достроить храм, а еще приобрести тройку хороших выездных. А как еще было ему добираться в уезды губернии, коих насчитывалось двенадцать и многие в немалом удалении от Могилева?

В день рождения императрицы Екатерины, будучи в Вильне, он произнес в Свято-Духовом монастыре проповедь-обращение, проповедь-просьбу, мольбу, заклинание о православных. «…Ныне кому неизвестно, в каком жалком виде наша благочестивая вера в сем государстве? В Литовском Великом княжестве хотя и осталась последняя епархия Белорусская, однако и сия большею частию расхищена. Пленивши душу и тело, и совесть железными узами обложить хотят: веру православную в последней нищете и простоте исповедать не допускают. Гонят православный народ, как овец неимущих пастыря, или до костелов, или до униатских церквей, — гонят не токмо из домов, но из церквей наших…»