Дэвид Бейкер - Путь слез

– Mein Herr, meine Frau… господин, госпожа…

Никто не отвечал. Несколько раздраженный, Петер потянулся к двери, ведущей налево, но не успел он взяться за деревянную ручку, как дверь распахнулась.

– Святые угодники! – вскричала перепуганная хозяйка. – Дидер, Дидер, иди скорей сюда!

Дородная женщина выронила кошель с намолотой пшеницей и убежала.

Едва зерна с частым стуком рассыпались по каменному полу как в сени ворвался широкоплечий бородатый хозяин. Он яростно сверкал глазами, а огромные кулаки угрожающе сжимали молотильный цеп. Его взмокшее лицо было покрыто слоем пыли и шелухи от зерна Он пристально взглянул на дрожащих незнакомцев. Очевидно, непрошеные гости ухудшили его и без того мрачное расположение духа.

Петер робко поднял крест.

– Б-благословение вашему доброму дому? – неуверенно запнулся он.

Карл послушно растянул губы в улыбке, но Дидеру было не до манер. День клонился к ночи, сам он устал и проголодался, а работы еще было и было. Он нахмурился.

– Чего? Вон отсюда, пока я не задал вам трепку. – В его устах угроза прозвучала очень убедительно.

Но Петер не сдавался, а только судорожно сглотнул. «Злой давно бы уже пустил в дело свой цеп», – решил он. Священник обаятельно улыбнулся, выставив единственный зуб.

– О, простите. Я повторю: благословение вашему доброму дому во имя нашего Спасителя. Да будет ваш урожай обильным, а силы да не иссякнут из ваших рук.

Из-за широкой спины хозяина пугливо выглянула жена. Светлый малыш, ковыляя, подошел и ухватился за отцовские колени. Дидер ничего не ответил, а только посмотрел сначала в мигающие глаза Петеру, потом – Карлу.

Мужчина немного подобрел.

– Вы крестоносцы, так ведь?

– Верно, – ответил Петер.

Крестьянин немного помешкал перед вторым вопросом.

– И, надо полагать, вас не двое, а гораздо больше, так ли? Петер кивнул.

– И, надо думать, вы ищете пропитания и ночлега?

Петер отвесил почтительный поклон.

– А с чего вы предположили, что у меня есть и то, и другое?

Священник ответил просто:

– Мы ничего не предполагаем, мой господин. Проявите ли вы милость, или нет, во всем да благословит вас Господь.

Взор крестьянина смягчился, и он взглянул на жену. Потом доверительно отложил цеп и склонился, дабы взять ребенка на руки.

– Господь милостив к этому дому, и мы должны проявлять милосердие. Входите, входите в мой дом.

Сердце Петера ликовало, когда он вслед за Карлом входил в крестьянские покои. В доме пахло полем и лесом, навозом и шерстью, салом, и сыром, и свежеиспеченным хлебом Родные запахи напомнили Карлу о собственном доме, и к горлу мальчика подступил тяжелый комок. «Ах, – подумал он, – кабы мне только прилечь на свою постель». Ему вдруг так нестерпимо захотелось учуять сладкий запах пекарни и увидеть, как мать, далеко-далеко отсюда, снует по их маленькой хижине.

Хозяева повели Петера с Карлом чрез кухню с земляным полом, на котором стояли корзины со свежесрезанным щавелем, синильником и мареной. Потом их завели в небольшую комнатку, где у них от удивления расширились глаза. Дидер заметил их восхищенные взгляды и гордо подступил к новой самодельной печке. Жена, уже освоившись с гостями, гордо улыбнулась и затараторила о том, как хорошо и бездымно работает их комнатная печка.

– Никакого дыма, – воскликнула она. – Даже сырые дрова не доставляют мне хлопот! Клянусь, этой зимой у нас в доме ничуточки не пахло гарью. А еще духовка для хлеба, и мокрые гамаши есть где сушить, и…

– Довольно, женщина. Хватит. Ох, святой отец, им бы болтать без умолку. Но что верно, то верно. Зимой мы садимся за стол как раз у этой печки, снег за окном все падает и падает, а нам тепло и уютно. Да-а… хороший стол, теплая комната, толстушка-жена, смирные дети и кружка хмельного меду! Что еще нужно человеку?

Петер улыбнулся.

– Теперь смотрите, – показал рукой йомен. – Герта разжигает печь снаружи – не изнутри. Видишь! А теперь посмотри сюда: дым идет по каменной трубе вон из дому. Больше не нужно рубить дымного отверстия в крыше. – Сияющий от гордости Дидер прижал к себе зардевшуюся жену. – Никогда нам еще не было теплее, так, женушка? Кроме той зимы, в которую мы поженились! – проревел хозяин, вгоняя жену в еще большую краску. – Ах, да. И наша красавица, малышка Беатрис, перестала так часто болеть.

– Мой муж первым в Листале заимел такую, – хвастала Герда. Ее голубые глаза прищурились и ярко поблескивали из глубины. – Верно, говорю вам. И он единственный смог заготовить двести сыров за год и…