Хидыр Дерьяев - Судьба (книга четвёртая)

— Спрашивайте, коли так…

— Я хотела бы узнать, — чётко выделяя каждое слово, сказала Узук, — когда вы женились?

Старик беспокойно шевельнулся, с неохотой ответил:

— Ай… дня три-четыре назад…

— У вас нет семьи, что вы так поздно женились?

— Слава аллаху, и семья и дети — все на месте.

— Почему вы не захотели, как все другие почтенные люди, растить своих детей, кормить их, одевать?

— Мы не отказываемся кормить и одевать, — недоумевающе поднял глаза старик, — дети наши не обижены, состояния нашего хватает на всех.

— А вы знаете, что запрещено иметь двух жён?

— Ай, до сих пор не было человека, который сказал бы нам о том, что запрещено. В народе немало людей и с двумя и с тремя жёнами. Вот и мы женились второй раз.

— Вашу молодую жену мы сейчас увезём в город, — Узук решила не затягивать разъяснительную работу, понимая её бесплодность. — Седлайте лошадь, яшули, поедете с нами.

Старик поскрёб ногтями выщипанную лысину на подбородке, снизу вверх, скособочив голову и прищурив один глаз, с непонятной заинтересованностью посмотрел на решительную Узук.

— Вы собираетесь арестовать всех, имеющих две жены, или только меня одного?

— Никто вас не собирается арестовывать, яшули, — возразила Узук. — Если не хотите, можете не ехать с нами.

— Так, — произнёс старик и снова поцарапал подбородок, — значит, могу не ехать. Так-так… А если поеду, что будет?

— Получите свидетельство о расторжении брака с вашей второй женой и спокойно вернётесь домой, а молодуха останется в городе, — пояснила Узук.

Старик подумал.

— За вашими словами стоит согласие или насилие?

— Закон стоит, яшули.

— Закон — это ведь не для одного меня?

— Пока — только для вас. Найдётся ещё один любитель молодой жены — будет и для него.

— Так-так… понятно… Л позвольте осведомиться, как вас зовут?

— Моё имя Узук Мурадова.

Старик помолчал, почёсывая подбородок.

— Вы не торопитесь, Узук, дочь Мурада, посидите. Мы оседлаем коня и приготовим всё для дороги.

— Хорошо, я подожду у вашей молодухи, — согласилась Узук.

Старик проводил её цепким взглядом, послушал удаляющиеся шаги, три раза громко хлопнул в ладоши.

— Возьми деньги! — приказал он заглянувшей в кибитку старухе-жене, бросив на порог четыре плотных пачки купюр. — Пойди к этой, потерявшей стыд, отдай ей деньги и пусть убирается. Мало покажется — приди, дам ещё. По пути кликни мне Силаба.

Узук немного опешила, когда старуха, поманив её из кибитки молодухи, стала совать в руки пачки денег — столько Узук за пять лет не получила бы зарплаты. Пытаясь урезонить старуху, Узук отталкивала деньги, но старуха всё пыталась сунуть их то в руки Узук, то в подол ей и канючила:

— Молодица, милая, ты очень пригожа обликом. Видно, и обхождением так же хороша. Не позорься сама и не позорь нас. Молодица, милая, пусть люди не упоминают со злом твоё имя, что, мол, такая-то увезла у таких-то невестку в город. Вот возьми эти деньги и возвращайся назад с почётом и благополучием. Эти деньги — цена хорошей невесты. Будем считать, что мы обзавелись двумя невестками. Бери деньги, молодица, пусть они будут для тебя такими же чистыми, как молоко твоей матери…

Она ныла ровно и монотонно — словно комар над ухом зудел. Пока Узук отмахивалась от назойливой старухи, по задворкам порядка проскакал парнишка, нахлёстывая неосёдланную лошадь. Выглянувшая из кибитки Абадан внимательно посмотрела ему вслед.

— Как вам не совестно, эдже! — возмутилась Узук. — Вместо того, чтобы образумить мужа, вы толкаете его на преступление. Где же ваше женское достоинство, если вы сами ему молодую жену покупаете?

— Ай, он крепкий ещё, — наседала старуха, — как корень шемшата [14] Шемшат — самшит. крепкий… Ему нужна молодая баба… Возьми деньги, милая, не позорь нас перед народом…

С трудом отвязавшись от старухи тем, что пригрозила отвезти её в город, где за дачу взятки сажают в тюрьму, Узук поспешила к нервничающей Абадан.

— Ехать надо! — зашептала та. — Чует сердце, что-то недоброе здесь готовится!

Узук и сама ощущала какое-то тревожное беспокойство. Они с Абадан быстро усадили молодуху в фаэтон и тронулись, не дожидаясь старика. Ребятишки закричали и засвистели вслед, с лаем бросились за фаэтоном собаки.

Уже проехали весь порядок кибиток, уже отстал и успокоился лающий эскорт, а женщины всё с беспокойством оглядывались на дорогу.

— Погоняй, погоняй! — торопила Абадан подругу, которая на этот раз взяла на себя обязанности кучера.