Лора Стриж - Камуфлет с перчиком. Детектив. Книга четвёртая

© Лора Стриж, 2022

ISBN 978-5-0053-6213-1 (т. 4)

ISBN 978-5-0053-2024-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Новогодние каникулы пролетели быстро, Митька ходил на службу всё время, несмотря на выходные и праздники, для него всегда имелось дело. Так же быстро промчалась зима, а за ней и весна. Алёшины написали заявление на отпуск, с середины июня, чтобы после отдыха Лиза могла уйти сразу в декретный. И вот он настал, долгожданный, заслуженный отпуск у моря.

Летний сезон уже наступил, посёлок готов принять своих гостей, и сегодня звук мотора один раз нарушил вечерний покой, приехали новые отдыхающие. В санаторий, куда приехали Алёшины, ведёт только одна дорога. Да и посёлок здесь только один, в нём живёт обслуживающий персонал санатория «Ласточка». Жаркий, безоблачный день, сменяет живительная прохлада тёмной, южной ночи, но Кавказские горы надёжно защищают этот курорт от холодного ветра и окружающая среда комфортна. Маслянистый блин-луна освещает путь редким гуляющим по побережью, а низкое небо сплошь усыпано яркими звёздами.

Всё вокруг дышит покоем и умиротворением, могучие дубы перед главным корпусом, своей тёмной листвой, оттеняют яркую белизну здания, в эту чёрную ночь фасад кажется голубым. Выхоленный газон, цветник, разбитый с размахом, по периметру небольшой площади перед входом, всё великолепие было таким внушительным и основательным, что никому и в голову не могло прийти, что в этих стенах могут произойти драматические события.

– Митька, смотри, какая красивая ночь! Пойдём, искупаемся в ночном море! – они стояли на балконе своего номера и любовались ночным видом.

– Купаться мы не будем, – засмеялся Митька, – а на прогулку пойдём! Скоро одиннадцать часов, но полчаса перед сном мы можем погулять!

Ночь была тихая, очень тёмная и тёплая. Лиза с Митькой разулись, подошли к чёрной воде, и медленно-медленно побрели по краешку моря.

Ещё днём волна прибоя вынесла на берег мелкие ракушки, изредка встречались светящиеся точки, при полном штиле вспышки живого света в море очень хорошо видны. И это сравнимо только с волшебством.

– Митька, помнишь, у Бальмонта стихотворение есть «У Моря ночью»?

У Моря ночью, у Моря ночью

Темно и страшно. Хрустит песок.

О, как мне больно у Моря ночью,

Есть где-то счастье. Но путь далёк.

Я вижу звёзды, одна мне светит

Других светлее и всех нежней.

Но, если сердце её отметит,

Она далёко, не быть мне с ней.

Я умираю у Моря ночью.

Песок затянет, зальёт волна,

У Моря ночью, у Моря ночью

Меня полюбит лишь Смерть одна.

Лишь смерть одна… Митя, посмотри вон туда! Это человек там лежит?

Действительно, у самой кромки воды, головой к морю, лежала женщина. Митька проверил пульс и тут же стал звонить в санаторий, администратору, чтобы те вызвали милицию.

– Меня полюбит лишь смерть одна, говоришь? Как это ты угадала, Лизок.

– Ай, страшно как…

Они дождались дежурный наряд, сержант проводил Лизу до корпуса, а Дмитрий остался у моря.

– Странно как-то, – сказал он следователю, вокруг нет следов, как будто старушка с неба спустилась.

– Не спустилась. Волна смыла все следы. Это отдыхающая? – спросил у Дмитрия следователь, молодой розовощёкий лейтенант.

– Я не знаю, мы приехали час назад, после ужина, так что никого, кроме администратора, не видели. Разобрали вещи из чемодана, и вышли погулять. А тут вот такое…

– Товарищ лейтенант, – обратился к следователю эксперт, – у бабушки колечко от ключа на большом пальце, а ключ с номерком в кулаке зажат. Отдыхающая она.

– Оставьте свои данные и идите к супруге, я потом подойду к вам в номер, всё запишем. Хорошо? – обратился следователь к Дмитрию. На том и расстались.

Отдыхающая – полковник Сироткина, в отставке, семидесяти шести лет, она на службе была начальником штаба, в одном из райотделов Москвы. Приехала отдохнуть вместе со своим внуком, тридцатилетним капитаном Сироткиным. Правда, это только так называлось, что отдыхали они вместе. У бабушки были свои интересы, у взрослого внука – свои. И этот вечер они, естественно, проводили врозь.

С точки зрения Ираиды Петровны, её тридцатилетний внучок был ещё тот Казанова. Хотя, он себя таковым не считал вовсе.