Мирмухсин Мирсаидов - Зодчий

— Господа, разрешите попрощаться с вами, мне нужно помочь кое в чем отцу.

Она отошла от них и направилась к гнедому. Юноши молча глядели ей вслед.

Бадия подошла к коню, огладила его, чтобы успокоить, затем оседлала и затянула подпругу; надев на него уздечку, она кинула поводья на луку седла. Конь, должно быть, стосковавшийся по своей хозяйке, стоял теперь тихо, готовый выполнить любое ее желание.

Бадия обошла вокруг лошади, огляделась по сторонам, увидела Зульфикара, Заврака и Худододбека, которые издали посматривали в ее сторону. А еще через минуту она уже легко вскочила в седло и помчалась туда, где готовились к скачкам наездники. Трое юношей молча глядели ей вслед.

«Молодой наездник» на резвой гнедой лошади ничем не отличался от всех других всадников. Но ее-то спутники знали, что, кроме Бадии, ни одна девушка не участвовала в скачке, хотя здесь то и дело попадались девушки в мужской одежде. Зульфикар показал Худододбеку одного такого «юношу», покупавшего ревень. «Юноша», почувствовав на себе взгляды мужчин, поспешил быстрее расплатиться с торговцем.

— Вот, пожалуйста, прекрасное подтверждение моих слов! — заметил Зульфикар. — У нас в Бухаре нет такого обычая. Герат, конечно, столица, поэтому и выдумывают здесь бог знает что.

— Ну-у, Бухара ведь далеко, это почти глушь, — небрежно бросил Худододбек. — К тому же, говорят, она кишмя кишит ревностными духовниками. Не так ли?

— Верно. Но кроме духовников там много зодчих и отличных мастеров, — возразил Зульфикар. И, как бы предугадывая вопрос Худододбека, зачем же в таком случае он, бухарец, приехал в Герат, добавил — Хотя в Бухаре и не такие прославленные зодчие, как наш земляк Наджмеддин Бухари, но все же там много талантливых творцов. А что касается меня лично, то меня интересует совершенно особая манера Наджмеддина Бухари. Для этого-то я и приехал сюда.

— Да, господин зодчий Наджмеддин Бухари единственный в своем роде, — протянул Худододбек, внимательно поглядев на Зульфикара.

— Конечно, и господин Наджмеддин Бухари и ваш досточтимый батюшка устад Кавам — самые искусные зодчие во всем Хорасане и Мавераннахре. И говорю я это не только из чувства любви и привязанности — таково мнение всех ученых людей, всего просвещенного мира, преклоняющегося перед их талантом.

Худододбек промолчал. Они снова стали глядеть на весело скачущих наездников. Человек двадцать скакали во всю прыть, стараясь обогнать соперников, и среди них мчалась Бадия; пытаясь прийти первой, она то и дело понукала своего гнедого.

…Вдруг произошло нечто непонятное — Бадия исчезла из рядов конных, только что какой-то всадник скакал рядом с ней, голова в голову, а сейчас и этого всадника не было. Зульфикар первый увидел гнедого без седока. Молнией мелькнула страшная мысль, сердце замерло от ужаса.

В следующий же миг, лишь успев крикнуть: «Бадию похитили!», кинулся он со всех ног к группе наездников. Те, кто заметили, как несколько мгновений назад юношу, скакавшего рядом с ними, кто-то буквально сорвал с лошади и, бросив поперек седла, ускакал, осадили своих коней, пораженные и недоумевающие. Остальные, растерянные, отъехав в сторону, сбились в кучу.

За Зульфикаром кинулся Заврак, и лишь Худододбек продолжал неподвижно стоять на месте.

Прибежавший первым Зульфикар кинулся к гнедому. Поймав его, он вскочил в седло, схватил поводья и, пришпорив коня, пустил его галопом в сторону гор. Он летел за едва видневшимся вдали всадником, казавшимся Отсюда маленькой точкой.

Без устали понукал Зульфикар коня. Наездник, похитивший Бадию, свернул вправо, в ущелье, и исчез из глаз.

«Скачи же мой конь, скачи!»

Зульфикар тоже свернул в ущелье. Еще издали заметив шапочку, упавшую с головы Бадии, он поскакал еще быстрее. Иногда на поворотах он на миг видел конного и, стараясь не выпустить его из виду, снова и снова пришпоривал коня: «О боже, не дай свершиться преступлению». Глаза его были устремлены вперед, туда, где мелькала темная точка.

Вот тебе и озорство! А если не удастся догнать похитителя? Что станет с отцом, с матерью? А он сам? Как перенесет это горе? Если он лишится Бадии, то уж лучше броситься вон с той горы. Другого пути нет! «Ну же, гнедой, дружище, лети как ветер!»

Но добрый конь и без того скакал изо всех сил, птицей перелетая через ямы и овраги, словно выросли у него за спиной крылья.

Значит, кто-то следил за ней. Ведь о том, что она девушка, никто, кроме святого, не знал.