Валерий Воскобойников - Братья - Кирилл и Мефодий

И постепенно набралось человек сто, готовых бесплатно перекопать весь остров, лишь бы найти останки Климента.

Утром Константин погрузил добровольцев на корабль, и корабль отчалил от херсонесской пристани.

Херсонесский митрополит Георгий остался на берегу. Он сомневался, существует ли это захоронение.

Спорить с Константином он не решался, только сказал:

— Если вас постигнет неудача, вы спокойно уйдете и об этом забудут. Если же вернусь я, не найдя ничего, каждый станет смеяться надо мной, а вместе со мной и над нашей церковью.

Константин несколько раз приплывал на этот остров. Он заранее составил план, кому и где копать.

Был конец декабря. Холодный ветер гнал плотные низкие тучи. Крутые серые волны раскачивали корабль.

«Надо было дождаться хорошей погоды, — думал Константин. — В хорошую погоду и настроение у людей радостное».

Действительно, искатели на корабле все больше мрачнели. Некоторые предлагали вернуться назад.

Улыбался лишь один капитан судна. По византийским законам капитана могли судить, если во время шторма у него был угрюмый вид, вселяющий в пассажиров панику.

Близкий остров казался неуютным, пустынным.

«Только бы не было дождя, — думал Константин. — Второй раз людей уже не уговоришь».

Ему повезло. Он указал капитану место, куда лучше пристать. И когда люди сошли на берег, ветер разогнал тучи, выглянуло солнце.

Константин расставил людей по краям вдоль бывших стен храма. Человек двадцать копали внутри.

Уже через несколько минут кто-то закричал:

— Нашел! Вот они, святые мощи!

Все сбежались, толкаясь, стали рассматривать почерневшие кости, на которые показывал счастливчик.

— Да это же баран! Бараньи косточки, — засмеялся один из искателей.

Вероятно, лет двести назад неизвестные люди съели у этих развалин барана.

Кости отбросили и стали копать дальше.

Еще не раз искатели радовались, сбегаясь на крик, а потом, разочарованные, расходились по своим местам.

Люди выбрасывали наверх черепки битой посуды, щепки, изъеденные зеленью бронзовые наконечники стрел.

«Еще немного, и поиски придется прекратить», — с грустью думал Константин.

Один из искателей недалеко от Константина неожиданно наткнулся на доску. Он копал как раз в самом центре бывшего храма.

— Трухлявая! — сказал он о доске. — А когда-то крепкая, видать, была, хоть корабль из нее строй.

Он замахнулся было, чтобы с силой ударить по доске, а потом выбросить щепки наверх.

— Осторожно! — вскрикнул Константин.

Вдвоем они освободили доску от земли и камней, рядом с ней была и вторая.

Это был длинный ящик.

Искатель хотел позвать соседей. Константин остановил его. Он боялся спугнуть удачу.

Медленно они приподняли крышку ящика. Там, внутри, рядом с позеленевшим от времени якорем лежали останки человека.

Сомнений не было.

— Нашли! — не удержавшись, закричал искатель. — Нашли мы его!

Все в который уже раз сбежались. Удивленно смотрели вниз на кости, на якорь.

— Я и надежду потерял, думаю, зря копаем! — продолжал радоваться искатель. — Как захоронили с якорем, так и лежит!

Константину помогли поднять наверх останки и якорь.

Несколько человек плыли уже на своих лодочках в Херсонес обрадовать горожан.

У берега корабль встречал сам стратиг Никифор. Позади него стояла огромная толпа горожан.

Константин торжественно вынес останки с корабля на землю. Люди окружили его, двинулись к ближнему храму.

На другой день останки были перенесены в город, откуда 750 лет назад вывели измученного пытками старца римские легионеры, чтобы бросить его в море.

Путь к хазарскому кагану был долог и труден.

Константин ехал не один и не сам по себе. Он был послом византийского императора. Поэтому вез он кагану богатые подарки. А чтобы подарки не отняли бродячие шайки, сопровождало Константина хорошо вооруженное войско.

Каган принял Константина милостиво. Драгоценные подарки из Византии ему понравились. Войско он поселил в специальных домах, приказал хорошо кормить воинов, а заодно и присматривать за ними.

Диспут начался во время пира.

Каган поднял кубок и провозгласил тост во имя бога, создавшего всю тварь.

Константин тоже поднял кубок и в ответ сказал о том, как в Византии понимают своего бога.

Диспут продолжался три дня.

Даже арабские историки писали потом о диспуте.

Каган прислушивался к спорам, поворачиваясь в сторону говорившего, и щелкал пальцами от удовольствия.