Всеволод Соловьев - Царь-девица

— Что же делать?

Конечно, один только остается выход: бежать из Кремля, из Москвы, скрыться куда-нибудь подальше, в монастырь уединенный и ждать, пока в войске улягутся страсти. Но как бежать, когда Кремль со всех сторон окружен сильпыми караулами и когда часовые следят зорко?

Послала было Наталья Кирилловна разведать, нет ли хоть какой-нибудь лазейки, но посланные вернулись с безнадежным ответом. Очевидно, руководители стрельцов приняли все меры для того, чтобы заградить спасение изменникам.

Приходилось ждать страшной участи. Полное отчаяние изображалось на всех лицах. Призрак смерти стоял перед всеми и в особенности перед Нарышкиными — ведь прежде всех их ищут; они обречены на погибель. Бежать нельзя, нужно опять скрываться, но куда? Вчера ватаги стрельцов рыскали по всем покоям, сегодня будет то же самое.

Не успели еще решить вопросы, куда и как скрыться, как раздался бой барабанов, набат и крики. Вооруженные стрельцы опять стояли перед дворцом, требовали выдачи Ивана Кирилловича Нарышкина, а если им его не выдадут, то грозились перебить всех бояр.

— Ну, так будем готовиться к смерти! — сказала царица каким-то вдохновенным голосом. — Я брата им не выдам… Пойдемте все в Грановитую палату, запремся там. Пускай кто-нибудь выйдет к этим извергам, пусть им скажут, что нет Ивана Кирилловича, чтоб они лучше и не требовали его выдачи!

Бояре стояли, переминаясь с ноги на ногу. После угроз стрелецких никому не было охоты выходить к ним.

— Так я пойду, государыня, — сказал Тараруй, на которого мало обращали внимания среди страха, всех объявшего.

Ни царица, ни ее приближенные и не замечали, что один Хованский вне опасности, что он свободно расхаживает всюду, не ищет себе убежища, не боится стрельцов. Ему и выход из Кремля доступен, он и не ночевал во дворце: пробрался сюда рано утром.

Он вышел на площадь, стрельцы его окружили.

— Что ж, это верно говорит князь! — толковали некоторые. — Ведь нельзя нам уходить без него, — сам ты говорил, что он первый царский душегубец, что он примерял уж и царскую корону.

— Не будет вам Нарышкина, — сказал им Хованский. — Царица объявила, что ни за что не выдаст брата.

— Так что ж это она, — завопили стрельцы, — брат, брат, да ведь и изменник же он, ее же сына-царя изменник, так как же она его не выдаст?!

— Видно, хоть и изменник, а все же ей дорог, — усмехнулся Хованский. — А коли так, братцы, коли так поступает Наталья Кирилловна — не выгнать ли и ее из дворца? — заключил он.

— Любо! Любо! — в один голос отвечали стрельцы.

— Только теперь обождите. Пожалуй, еще постойте, может, они и образумятся, а то так уходите да и опять завтра возвращайтесь.

— Не уйдем мы без Ивана Нарышкина. Что ж такое — вот Матвеева убили, Долгоруких с Салтыковым тоже, а главный изменник жив. Никак нельзя нам уйти, Иван Андреевич!

— Так я и говорю вам, завтра возвращайтесь, а караулы у ворот держите — ведь он здесь, никуда не убежит. А за день-то и за ночь они все притомятся… Ну, вот, может быть, и будут сговорчивее. Добром-то лучше без лишней крови.

Стрельцы подумали, подумали.

— Что ж, это верно говорит князь! — толковали некоторые. — Зачем кровь проливать даром, так-то лучше донять их томлением!

— Но все же ты, князь батюшка, — обратились стрельцы к Хованскому, — поди да скажи царице, что коли не выдаст она нам брата, так мы и до нее доберемся. Так, может, мы его и сегодня получим…

Хованский возвратился в Грановитую палату.

— Плохо дело, — сказал он, — придется, государыня, выдать Ивана Кирилловича, а то вот они уж и тебе грозятся.

— Я готова к гибели, — тихо, едва шевеля губами, произнесла Наталья Кирилловна, — пусть ломятся, не могу же я им выдать брата!

Хованский замолчал и не пошел больше к стрельцам.

Так продолжалось вплоть до часу пополудни. Стрельцы не позволяли себе вчерашних бесчинств, во дворец не врывались, но на площади кричали и ругались громко. Наконец, видя, что Нарышкина им все же не выдадут, они решились последовать совету Хованского и вышли из Кремля, расставив по воротам новые, крепкие караулы. Царица и бояре вздохнули свободнее — может быть, миновала опасность, может быть, одумались разбойники.

А в то время, как слабая надежда загорелась на лицах приближенных Натальи Кирилловны, в тереме, в покоях царевны Софьи шло совещание между нею, Милославским и Тараруем, который уже успел незаметно сюда пробраться.

— Так ты говоришь, князь, что они завтра непременно вернутся? — спрашивала Софья Хованского.