Василий Седугин - Князь Олег

— Спасибо, князь, — отвечала она с улыбкой. — У тебя все такое вкусное, что не знаешь что и выбрать…

Она все больше и больше нравилась, ему хотелось сказать ей об этом, но он не решался, боясь бередить прошлое и услышать от нее какую-нибудь резкость, какой-нибудь упрек по поводу его непристойного поведения в Ладоге. Ладога занозой сидела в его сердце, вызывая бессильную ярость против самого себя. И он, чтобы загладить свою вину перед ней, продолжал пододвигать к ней все новые и новые блюда:

— Вот пряники медовые… А это икра черная, паюсная… Попробуй леденцы, сахарные заграничные…

— Князь, — неожиданно спросила она, взглянув на него большими голубыми глазами, — когда ты такой щедрый и расточительный, нельзя ли тебе задать один вопрос, который меня волнует и с которым я приехала в твое княжество?

— Конечно, — с готовностью ответил он, но сам насторожился, ожидая от нее какого-нибудь очередного подвоха.

— Наши купцы только становятся на ноги, нужна поддержка княжеская, что я и делаю. А нельзя ли с тобой договориться, чтобы не брали с них пошлины, когда они едут в Новгород? Тогда они беспрепятственно начнут торговать с городами Балтийского моря, а там богатые страны, щедрые покупатели.

— Я не против. Но недовольство будут высказывать новгородские купцы. Зачем им удачливые соперники на обжитых рынках?

— А я в свою очередь не стану брать с них пошлины при переезде через земли своего княжества. Немалое их число ездит торговать в Византию, они будут в большой выгоде!

— Я подумаю…

— Надо ли откладывать? Решим сейчас, пока между нами царит согласие!

— А его может не быть?

— Как знать!

И он тотчас вспомнил Ладогу. До каких пор будет висеть над ним это наваждение?..

Он встряхнулся, освобождаясь от гнетущего настроения, через силу улыбнулся:

— Ты права, княгиня. Великое дело — решить вовремя и правильно, чтобы никогда в жизни больше не жалеть об этом. Я согласен.

— Благодарю тебя, князь. Я твоему слову верю.

У него теплотой в груди отозвались ее слова. Он понял их как прощение всех его прежних грехов. Сразу повеселел, поднял свой бокал:

— Выпьем за взаимовыгодную сделку?

— Выпьем, князь, — просто ответила она.

На другой день Зарена отправилась в обратный путь. Олег проводил ее за крепостную стену. На прощанье она, одарив улыбкой, пригласила его посетить Смоленск.

— Увидишь места своей юности, — говорила она, глядя прямо ему в глаза, но голос ее при этом несколько дрогнул. — Наверно, не забыл берега Днепра, где мы когда-то пригуливались?

— Помню, — односложно ответил он, снова ощутив в груди холодок. — Я обязательно приеду.

На этом расстались. Олег долго смотрел ей вслед, пока она вместе со спутниками не скрылась в чаще леса. Раньше он думал, что Зарена никогда не простит его, а будет ненавидеть и мстить до конца жизни, и готовился к этому. Но, как видно, время лечит все болезни. Прошло двадцать лет со дня их первой встречи, они заставили по-другому смотреть на некоторые вещи. Нет, она не забыла прошлого, она будет помнить всегда. Но, судя по всему, извинила его и своим приездом сказала ему об этом. Теперь он может жить спокойно. Огромная тяжесть, которая угнетала его совесть в течение столь долгого времени, свалилась с души, теперь будет легче дышать, и он благодарен ей за это. Конечно, он выполнит обещание и когда-нибудь приедет в Смоленск, хотя бы для решения важных дел, касающихся жизни обоих государств. Но только не в ближайшие годы. Потому что, хотя она и простила его, ему тяжело встречаться с ней, тяжело вспоминать свое бессилие, свое безволие, свою подлость…

Минула зима, наступила весна. Природа проснулась к новой, бурной жизни, и Олег с удивлением стал замечать, что все чаще и чаще стал думать о Зарене. То вспомнит, как они сидели за столом и он угощал ее кушаниями. То встанет перед глазами картина ее приезда, как она на полном скаку остановила разгоряченного коня и белокурые волосы ее развевались по ветру. То всплывало ее лицо, а большие голубые глаза внимательно смотрели ему в душу…

Сначала он не обращал на это особого внимания, затем заметил, что ему нравиться думать о ней, что она постепенно заполняет его мысли, холостяцкую жизнь. «Потому что мне сорок лет, потому что одинок и мне нужна женщина, — рассуждал он сам с собой. — И не будет большой беды, если съезжу в Смоленск на несколько дней, повидаюсь с ней…» И он быстро собрался и отправился в землю кривичей.