Василий Седугин - Князь Олег

Когда прибыл на место, Волга взламывала лед, и на реке гремели маленькие громы. После душных горниц не мог надышаться свежим весенним воздухом, наглядеться в вольготные просторы могучей реки. На берегу, словно муравьи, копошились мужики. Одни подвозили бревна, укладывали в штабеля, другие рыли ямы, укладывали их в основания домов, третьи мастерили срубы. Густо пахло сосновой смолой, свежими стружками. Олег быстро освободился от горестных дум и с головой погрузился в круговерть забот. Ему первому построили домик на крутом берегу с видом на просторы Волги, и он всей душой прикипел к своему новому жилищу, будто прожил в нем всю свою жизнь.

Непосредственно всеми работами руководил Ведомысл, пятидесятилетний мастеровой. За спиной у него были уже две сооруженные крепости. Просыпался он с восходом солнца и хлопотал до самой темноты, вникая в каждую мелочь. С Олегом держался независимо, подходил к нему только в особых, не терпящих отлагательства случаях, говорил степенно, не торопясь. Чувствовалось, что знает себе цену. Олег уважал его, верил каждому его слову. Между ними установились деловые, доверительные отношения.

Готовила еду и убирала избу мерянка, молодая, молчаливая женщина. Она умела делать свою работу так тихо и незаметно, что Олег почти не чувствовал ее присутствия. По утрам, сквозь полусон, ему в лицо начинало веять прохладой; это она отворяла дверь, и в избу врывался волжский воздух. Затем женщина начинала осторожно ступать босыми ногами, шлепать мокрой тряпкой по полу, передвигать с места на место деревянное ведро. Это ему напоминало далекое детство, когда входила в комнату мать и тихонько, чтобы не разбудить его, мыла полы. Как и тогда, он блаженно потягивался и снова погружался в глубокий утренний сон.

Затем она снова неслышно появлялась, когда он садился за стол. Молча ставила перед ним молоко, белый хлеб и удалялась. У нее была ладная, будто точеная фигура, крепкие ноги, и он невольно провожал ее взглядом. Потом обеими руками брал теплую крынку и медленно пил парное молоко, изредка откусывая кусочки хлеба. Позавтракав, шел на стройку.

Однажды за обедом он заметил, как из-под косынки взглянули на него синие глаза, и почувствовал сладостный укол в сердце. Он давно не испытывал женской ласки, тосковал по ней, и это робкое внимание тронуло его до глубины души. Когда она появилась на ужине и стала расставлять еду на столе, он посмотрел в круглое, курносое, с полными щеками лицо и легонько коснулся тыльной стороной ее ладони. Она тотчас отдернула руку, а ее лицо стало пунцовым от волнения.

Он не стал ее преследовать и несколько дней вел себя сдержанно и смиренно. Он заметил, как беспокойны стали ее движения, как бросала она иногда на него вопрошающие взгляды, но выдержал характер до конца. Наконец как-то за ужином поднялся из-за стола и осторожно привлек ее к себе. Она сначала качнулась было в его сторону, но потом вдруг вырвалась и убежала. Он вышел из дома и сел на порожек, стал глядеть на волжский огненный закат; на губах его блуждала затаенная улыбка.

Через два дня она сдалась. Когда он обнял ее за плечи, она доверчиво склонила голову ему на грудь и замерла в трепетном ожидании. Тогда он стал ее страстно целовать в мягкие податливые губы, а потом унес в свою постель.

Звали ее Синякой, что по мерянски означало «ласточка». Замуж была отдана рано, в пятнадцать лет. С мужем прожила всего год. Тот ушел на войну, там и сгинул. Обычная история в период бесконечных межплеменных распрей и междоусобиц. Она возвратилась к своим родным, жила в ожидании нового супружества.

Олега поразила ее безропотная преданность, умение присутствовать рядом, не мешая ему. Он вспоминал Халльгерд, когда та к месту и не к месту лезла к нему с пустяковыми вопросами, надоедала просьбами, неоправданными обидами. Приходя домой, он ощущал постоянное беспокойство, ожидание чего-нибудь неприятного и всегда старался заняться чем-нибудь таким, что бы могло отвлечь от семейных невзгод, или уйти куда-нибудь под надуманным предлогом.

Сейчас все было наоборот. Узнав от Ведомысла о делах на строительстве крепости и отдав нужные распоряжения, он бежал в свой дом, чтоб лишний часок провести рядом с возлюбленной. Они или занимались каждый своим делом, или сидели рядом на крылечке дома, оглядывая заволжские просторы, иногда предавались воспоминаниям. Она рассказывала про свое детство, как бегали с подружками в лес по грибы и ягоды, как порой налетали на селение стаи волков, утаскивали то овец, то коз, а то являлся медведь, задирал корову или коня. Он описывал красоты скандинавской природы, горы и скалы, длинные извилистые фиорды, полную тяжелой работы рыбную ловлю в море. Это было далеко, будто приснилось во сне или поведано в сказках… А порой ему казалось, что все это происходило не с ним, а с кем-то другим и родился он не далеко за морем, а в этой суровой и необъятной по своим просторам стране…