Александр Круглов - Отец

— Чего… Известно чего. Чего еще может быть у тебя на уме? — отозвался насмешливо Лосев. — Нажрался — бабу теперя тебе.

— А верно! Смотри! — наигранно поразился Голоколосский. — Мудрый, да? Народная мудрость?

— Тьфу! — сплюнул возмущенно рыбак. — Пузырь ты, вот ты кто! Лопнешь ишо.

— Это ишо отчего? — передразнил его Игорь Герасимович.

— Оттого! Спесь… Вон как она из тебя.

— Слушай, треска…

— Сам ты треска.

— Да не злись. Чего обижаешься? Хорошая рыба — треска эта ваша. Консервы из печени… Спасибо вам, рыбачкам. Пальчики, черт возьми, оближешь. Ладно, хочешь, китом тебя назову?

— Дура ты. Ох и дурак, хотя инженер.

— Злишься? Не злись. Чего тебе? Есть она, нет… А мне, — инженер чиркнул себя по горлу. — С лета уже пощусь.

— Смотри, тоже мне отыскался… — оскорбился помор.

— А что? — подмигнул ему инженер.

— Да кто бы сейчас на ей не попрыгал?

— Ай да треска! Ай да дает! Кит! Теперь вижу, кит! Ну, мальчики, представляю… Дорвемся до немок. Вот уж дадим! Что, признайся, кит, — опять лукаво подмигнул помору Игорь Герасимович, — ни одной не пропустишь, переплюнешь нас всех?

— К стенке тебя за это, за немок, — построжал помор. — Сами же наши тебя и к стене. Ишь, чего вздумал. Силком!

— А я разве сказал, что силком! Ни-ни! Я не насильник какой-нибудь, избави меня бог! — горячо, оскорбленно открестился от обвинения Игорь Герасимович. — Понимать это надо, рыбак, понимать! Мы полюбовно! Да, да! И ей хорошо, и мне, — хитро, ласково погладил рыбачка по колену Игорь Герасимович.

— Они с нашими как? Так и с ихними надо. Так с ними, с падлами, только так! — вдруг вставил с напором, с негодованием Степан Митрофанович Орешный.

— Ах, вот ты как? Товарищ лейтенант, вы только послушайте, как он запел! — обратился Лосев за помощью к взводному. — На одну доску нас… Да как ты смеешь? Они же фашисты! А ты их с нами на один аршин! — накинулся он на рябого.

Евтихий Маркович не хотел вмешиваться во вспыхнувший вдруг меж солдатами разговор. Он понимал, да просто по опыту знал, что солдаты сами, лучше него, лучше любого агитатора все, что нужно, расставят по своим законным местам и это будет и проще, и мудрее, надежнее какого бы то ни было слова сверху, со стороны. Ему даже было интересно, по-человечески, по-командирски интересно, кто что думает, кто есть кто, как, чем закончат они этот непростой, чуял он, ох, непростой спор. И был недоволен, что один из споривших обратился за поддержкой к нему. Но, коли уж обратился, он, старший здесь, не мог промолчать, но и разрушать самотечность откровенной солдатской перепалки никак не хотел. И потому, как и все, укладываясь на ночь, неторопливо мостясь и довольно покряхтывая, требовать ничего не стал от солдат, ответил им не как старший здесь, а как такой же, как и все, равный:

— Законы наши знаете? Каждый знает? Вот каждый сам и решает пускай! А баб любить… По мне, русских ли, немок, эвенок… еще там каких… Лишь бы нравилась. И ты бы нравился ей. Словом, как водится, как у людей. А вот… — тут лейтенант на минуту замялся, даже тряхнул озабоченно головой, — а вот… Как вот у них, у чужих с этим, — коснулся он легонько ладонью груди. — Могут ли эдак они, по-людски? Чтобы по-чистому? От сердца чтоб, от души? — обвел он всех пристальным изучающим взглядом. — Это нам, брат, сперва еще надо узнать. Незнаючи броду, — цыкнул он задористо языком, — не лезь-ка, брат, в воду. Не случиться бы беде. Понят дело? Вот так!

На минуту протихли все. Первым подал голос Пацан:

— А интересно все-таки, как они встретят нас? Немцы. Вообще чужие, иностранные все. Ну и немки, конечно, всякие иностраночки. Как? Какие они? — вспыхнули глазенки у Яшки. — Должны все для нас!

— Жди! — выдавил злобно Орешный. — Просить их еще!

— Вишь, вишь, чего натворил! Это ты все! Все ты! — вдруг накинулся помор на Семена. — На ночь глядючи шоколад наварил. Да его слабым прописывают, как рыбий жир, а ты жеребцам!

— Ох, рыбачок! Правильно инженер говорит, что-то ты больно добренький стал. Генерала… Пакость эту давеча пожалел. А теперя вот немок. Как бы за них не пришлось отдуваться тебе, — недобро воззрился на помора Орешный. — Ох, не завидую я тебе. Сгребет тебя нонче наш инженер.

— Нет уж, мальчики. Не оскорбляйте меня, — возразил обиженно Игорь Герасимович. — Мне свою бы, законную. Эх бы, Танюшку сейчас! — охнул азартно, мечтательно Голоколосский. — Хоть приснилась бы, что ли!

— Жди, приснится еще али нет. Законная-то… А немочка если? Чужая во сне к тебе коли придет? А наяву попадется? — спросил недоверчиво инженера рябой. — А, враз тогда позабудешь Танюшку?