Василий Сергеев - Янычары

Ему удалось отличиться и выдвинуться в этих кругах, он приобрел большое влияние в Мисре. Однако чем ближе к вершинам власти, тем опаснее; каждое неверно сказанное слово приобретает особый вес. Когда халиф Мустансир объявил наследником второго сына, Мустали, а старшего, Низара, лишил права наследования, возникла междоусобица, пролилась кровь. И Хасану, и другим сторонникам Низара пришлось бежать. Корабль, на котором он плыл, попал в бурю, многие сочли себя уже погибшими. Но не Хасан! Согласно легенде, он, приняв умиротворенную позу, с просветленным и возвышенным лицом воскликнул: «Господь Сам обещал мне, что со мною не случится ничего дурного!».

Хасан – тогда еще не Саббах, – оказавшись на попавшем в бурю корабле, изображал из себя, по крайней мере, Иону, проглоченного китом. Изображал очень всерьез – и этот спектакль одного актера имел неожиданный успех. Когда буря утихла, оставив невредимыми и людей, и даже корабельные снасти, бывшие на корабле единогласно заключили, что Хасан сотворил чудо.

Хасан со своими низаритами прошел Персию, показывая все новые фокусы, основанные на его могучей воле и гипнотическом внушении. Но самым убедительным фокусом в его реквизите была одна простая фраза, сразу располагавшая к нему сердца простых людей: «Богатеи опутали нас так, что человеку невмоготу дышать. Живут в свое удовольствие султан да его визири, суннитские муфтии да кадии, ну, и их прихлебатели!»

Простота и ясность зачастую свидетельствуют не об истине, как считают многие неискушенные, а об изощренной лжи; лишь не знающие дела или сознательно запутывающие его твердят, что ложь всегда сложна, вычурна и многословна. Наивный человек считает, что легко распознает ложь и на вкус, и на слух, и на ощупь, и даже нюхом. Напрасные надежды! Ложь – хитрее! Слова лжи подобны орудиям пыток: они просты, примитивны даже, – и понятны всем, иначе они неэффективны. А подлинная правда почти всегда пэтана и неправдоподобна... Правда – это пыльная и сырая каменоломня, в которой приметная лишь рудознатцу жилка ведет к самородкам, но добыть их можно лишь взмокнув от махания киркой. Ложь – это чистенькая мышеловка, в которой лежит аккуратно вырезанный и вкусно пахнущий кусочек сыру или колбасы... «Они работают, а вы их хлеб ядите!»...

Число сторонников Хасана постоянно росло. В 1090 году ему удалось овладеть горной крепостью Аламут в Дейлеме, к северу от Казвина, и он стал называться «Шейх-уль-Джебел» . Впоследствии исмаилиты приобрели и захватили десятки крепостей в горах Эльбурса, Кухистана и Ливана. Усама ибн Мункыз, поэт XII века, в «Книге Назидания» повествует, как исмаилиты Хасана осаждали его замок, и его мать подвела свою дочь к окну, под которым разверзалась пропасть, чтобы столкнуть девушку в бездну и спрыгнуть туда самой как только станет ясно, что замок взят.

По сути, ничего необычного в созданном им теократическом государстве не было – таков же, скажем, был султанат Фатимидов. Усама ибн Мункыз утверждает, что исмаилиты Саббаха владеют «мужиками» и «чесальщиками шерсти» – и безо всяких фокусов собирают с них налоги. Впрочем, основным промыслом Саббаха был контроль за преступными группировками, в основном в городах. Они и приносили ему наибольшие доходы. К этому же времени восходит первое предложение услуг киллеров: Хасан предлагал своих фидаев феодалам – безразлично, мусульманам или крестоносцам, христианам, желавшим избавиться от того или иного врага или соперника. Эти киллеры были абсолютно надежны, они с готовностью шли на убийство, не обращая внимания на то, что при этом придется умирать им самим! Заказные убийства приносили Саббаху неплохой доход.

«Фидаи» – так называли тех фанатичных юношей Саббаха, которые в любой момент были готовы отдать жизнь ради непонятных и неизвестных им целей. «Если убивать змей для нас обязательно по согласному мнению людей, то убивать неверных для нас обязательно по приказу Бога всевышнего, и неверный более змея, чем змея», – этот лозунг поэта и идеолога исмаилизма, отвернувшегося от сунны факиха Насир-и-Хосрова (1004-1072 или 1077) был их девизом. С той разницей, что для них было неважно, «верным» или «неверным» был человек, решение о смерти которого принял их пир.

Хасан установил семь степеней посвящения и стал во главе вновь созданного ордена, присвоив себе титул сейида . На первой степени посвящения новичок, за характером которого внимательно наблюдал наставник, уже дав обязательство безоговорочно пожертвовать жизнью по первому требованию, ничего не узнавал об ордене, кроме факта его существования. Вторая степень была степенью искушения: наставники потворствовали любым наклонностям и страстям новичка – чревоугодию, пьянству, курению наркотиков, разврату – отмечая, насколько он скован и застенчив, достаточно ли вынослив, способен ли, и когда, при каких условиях, ограничить себя, пресечь свои вожделения... На третьей степени новичка запутывали сомнениями и затруднениями, показывая ему противоречивые места Корана и других Писаний.