Михаил Садовяну - Братья Ждер

Пыркэлабами стали бояре Оанча и Иван.

От Аджуда Никодим спустился по Серетскому шляху, свернул у Панчу и через Жариште вышел на дорогу в Крэчуну. В день 20 октября, когда солнце клонилось к закату, его преподобие подъехал к воротам крепостцы. Озабоченный, выждал, пока дозорный протрубит на северной башне, у которой он остановился. Он посмотрел на горы, на которых еще белел снег: далеко на юге чернели поля, прогретые солнцем.

Страж у ворот спросил:

— Кто вы и откуда?

— Слуги господаря, — ответил Никодим, — с господаревой грамотой. Прошу тебя, честной страж, взглянуть на господареву печать и дозволить нам войти.

— Милости прошу, добро пожаловать, святой отец, — склонился перед ним страж.

Ворота были открыты; прибывшим отвели покои, конюшни для их лошадей. Отец Никодим, наспех пригладив волосы, пожелал сразу же увидеть бояр пыркэлабов.

Одного из них, боярина Ивана, в крепости не было, другой, пыркэлаб Оанча, находился в своем покое, и его тотчас известили о прибытии гостей с княжьей грамотой.

Отец Никодим пошел в покои; перешагнув порог, он поклонился и взглянул вверх. Однако должен был тотчас опустить глаза, ибо перед ним стоял мужчина, ростом едва доходивший ему до плеча, худенький и смуглый, с черными, как угли, глазами. Он был стремителен в движениях, со взглядом таким умным, что монах сразу же понял: боярин сей — один из тех истинных воинов, которых умеет находить господарь. Пыркэлабу было под пятьдесят. Волосы у него уже поседели. На нем была кожаная куртка, на ногах сапоги, сабля на боку, словно он приготовился вскочить на коня. Шапка его и бурка лежали на лавке.

Монах вновь поклонился и назвал себя. Вытащив из-за пазухи грамоту, он протянул ее пыркэлабу.

Боярин Оанча Михэицэ принял княжескую грамоту бережно, как просфору, развернул ее и приблизился к окну, чтобы при свете легче было прочитать.

А значилось в грамоте следующее:

«Мы, Штефан-водэ, желаем боярам нашим Оанче и Ивану доброго здравия; да будет ведомо им, что посылаем мы к ним его преподобие Никодима Черного; оказывайте ему помощь советом или службой, ибо отец святой совершает дела нам потребные, о коих его преподобие и объявит вам; и пусть не будет ему нужды ни в покоях, ни в слугах и ни в чем другом, и иначе вам не поступить».

Перечитав грамоту дважды, боярин Оанча повернулся к монаху:

— Я ожидаю, отец Никодим, слова твоего и повеленья.

— Не мне повелевать тобой, боярин пыркэлаб, — смиренно ответил монах. — Нами обоими повелевает господарь.

— Скажи тогда, святой отец, о чем я должен ведать. В крепости сейчас я один. Боярин Иван, с коим мы делим службу, находится во Вранче. Произошло там беспокойство, и старосты селений просили его навести порядок. Ибо велено нам быть ворниками и земель Вранчи. Он возвратится послезавтра; но коли тебе требуются слуги, у нас достаточно, я могу предоставить их твоей милости. Могу также послать за Серет наказ рэзешам, в надежности коих я уверен. В нынешнюю осень надобно все время держаться начеку, ибо беспрерывно посягают на наши рубежи всадники из Валахии. Знаю, что за спиной у них турки. Посему мы, как видишь, в любой миг готовы подняться на башни или вскочить на коней.

Отец Никодим, с достоинством выслушав пыркэлаба, задумался.

— Честной боярин, — спросил он, помолчав, — хотел бы я узнать, не дошла ли до вас весточка о брате моем младшем по имени Ионуц Ждер.

Пыркэлаб недоуменно пожал плечами:

— Святой отец, не получали мы известий о нем и не слышали ничего.

— И сам он не появлялся?

— Нет.

— Тогда я буду ждать здесь.

— Поступай, отец, как соблаговолишь, — поклонился боярин Михэицэ. — Имя брата твоего преподобия я слыхивал. Случаем, не пропал ли он и не разыскиваешь ли ты его?

— Да нет, боярин пыркэлаб; напротив, может статься, он меня разыскивает.

Пыркэлаб молча поглядел на монаха, с сомнением покачав головой. Потом предложил гостю сесть в кресло, а сам скромно поместился на скамье, заняв совсем немного места. За окном стало темнеть. Монах, опустив бороду на грудь, казался погруженным в свои думы.

— Как же поступить нам, отец? — учтиво спросил боярин Оанча, внимательно разглядывая гостя, ибо трудно было понять, нуждается ли он в помощи и советах.

Монах, очевидно, не слышал вопроса, — глубоко задумался или устал в дороге.

— Как же поступить нам, благочестивый инок? — вновь обратился пыркэлаб к отцу Никодиму, испытывая уже некоторое беспокойство.

Он вытащил грамоту из-за пояса и с большим вниманием еще раз перечитал ее.