Джейк Хайт - Осада

— Я была рада знакомству с вами, синьор Гримальди, — произнесла София. — Синьор Джустиниани, до завтра.

София ушла, присоединилась к разговаривавшим гостям. Лонго же повернул в противоположном направлении, к конюшне, но Гримальди окликнул вдруг: «Минуточку, синьор!» Затем сурово посмотрел в глаза Лонго.

— Синьор Джустиниани, прошу вас, будьте осторожнее. Пожалуйста, ведите себя осмотрительно с царевной по пути в Рим.

— Надеюсь, вы не усомнились в моих намерениях и в добродетели царевны?

— Я не сомневаюсь в вашей чести, но я видел вас в обществе царевны, и я не сомневаюсь в том, что увидел, — ответил Гримальди. — Доброй ночи, синьор. До завтра.

Когда следующим утром Лонго въехал в ворота палаццо Гримальди, над городом еще висел серый холодный туман. Было рано, солнце не успело взойти. Лонго бывал спокоен и перед битвой, но сейчас его желудок словно заполнился колючим комом. Иголки стали вдвое тоньше и злее, когда увидел Джулию: изящную, хрупкую, одетую в платье из голубого бархата с тесно зашнурованным корсетом, подчеркивавшим начавшую округляться грудь. Лонго помог нареченной взобраться в карету. А когда они прибыли к палаццо Фрегозо и он увидел, как выходит София, ослепительно прекрасная в зеленом плаще, длинном платье для верховой езды и высоких сапогах, ком подобрался к горлу. Лонго спешился и протянул царевне руку, предлагая сесть в карету, но София лишь рассмеялась.

— Я поеду верхом. Я так и не видела города.

С этими словами она уселась на лошадь, приготовленную для свиты греческого посла. Леонтарсис же, ворчливо жаловавшийся на боли в костях от сырого холода, охотно занял место Софии в карете.

Пока ехали в порт, из-за холмов за спиной взошло солнце, разогнало туман и согрело воздух. София спрашивала о названиях домов и площадей, улыбалась, смеялась. Она выглядела куда живее, чем прошлой ночью, в седле держалась с легкостью и изяществом. Ее живое настроение разогнало уныние Лонго, он вскоре тоже начал улыбаться, и ком в желудке подтаял. К тому времени, когда они прибыли к причалам и погрузили багаж на «Ла Фортуну», холодные предутренние сумерки окончательно превратились в чудесное зимнее утро. Лонго отдал приказал отчалить, оставил у руля доверенного матроса, а сам прошел на бак, где стояли у борта Джулия, София и Леонтарсис. Попутный ветер ходко гнал по заливу корабль, уверенно рассекавший невысокие крутые волны.

— С таким ветром плавание будет скорым, — пояснил Лонго спутникам. — Мы пойдем вдоль генуэзского берега, минуем флорентийскую реку Арно и достигнем Корсики еще до заката. Остановимся в доме моей семьи в Бастии, а утром отправимся в Остию. Будете в Риме завтра к вечеру.

— Никогда не слыхала о Бастии, — призналась София. — Какая она?

— Маленький город на крутом, скалистом берегу Корсики. Островом управляет группа генуэзских купцов — маона. Все сильнейшие генуэзские роды представлены в ней. Корсика принадлежит Генуе уже двести лет, но на первый взгляд того и не скажешь. Корсиканцы по-прежнему горят желанием сбросить нашу власть.

— Мой отец говорит, что корсиканцы подобны диким зверям. Чтобы от них была хоть какая-то польза, их надо сперва приручить, — с отвращением выговорила Джулия, чье лицо уже начало приобретать зеленоватый оттенок.

— Я уверена, что он бы говорил по-другому, владей кто-то его страной, — заметила София. — Я восхищаюсь корсиканцами. Нужна отчаянная храбрость, чтобы сражаться без всякой надежды на победу.

— Или отчаянная глупость, — добавил Леонтарсис. — Иногда мне думается, что в этом посольстве мы просто выставляем себя глупцами.

— Не совсем так, благородный Леонтарсис, — сказал Лонго. — Глупец воюет, не имея и шанса на победу. Храбрец же воюет, когда нет иного выбора. Глупцы те, кто не пришел вам на помощь. Что же касается корсиканцев, лишь время рассудит, глупцы они или нет. Я не виню их за желание быть свободными.

— Синьоры, я не хотела вас оскорбить, — выдавила Джулия, краснея. — Я так мало знаю о политике, я… простите, мой господин…

Она поклонилась, прикрыла рот ладонью и, сопровождаемая служанкой, заспешила в свою каюту.

— Я тоже должен покинуть вас, — признался Леонтарсис. — Здешний ветер не слишком-то полезен моему здоровью.

И он поспешил вслед за Джулией вниз, к каютам.

— Морская болезнь — это, наверное, ужасно. — София покачала головой. — А мне нравится море, соленый ветер в волосах. В скольжении по волнам ощущается такая свобода!