Джейк Хайт - Осада

Он выпил до дна, и гости последовали его примеру.

Дож сел, встал Леонтарсис.

— Мы пьем за наших генуэзских союзников, за их дружбу и поддержку!

Кое-кто за столом заворчал при слове «союзников», и выпили за дружбу и поддержку не все.

— Нам льстит ваша похвала, — отозвался Фрегозо голосом достаточно громким, чтобы могли слышать все собравшиеся. — Мы всегда ценили дружбу с императорами Рима, и я уверен, что в час нужды многие генуэзцы поспешат вам на помощь.

— Многие генуэзцы? — спросил Леонтарсис. — А сама Генуя? Встанет ли республика на защиту Константинополя?

— Если турки нападут, республика Генуя снарядит корабль и команду для связи с христианским миром и на погибель врагу.

Всего один корабль… Лонго не удивился, но все же испытал разочарование.

— Благодарю вас за обещание помощи, — ответил Леонтарсис. — Верю: когда турки нападут, многие доблестные генуэзцы явятся вслед за этим кораблем.

Тем обе стороны, казалось, и удовольствовались. Гости вернулись к еде и разговорам о своем, но тут София громко произнесла:

— А я думала, генуэзцы поспешат на помощь Константинополю. Ведь этим вы защитите не только Римскую империю, но и свою колонию Перу. Вам же не хочется потерять свои ворота на Восток?

— Женское ли это дело? — фыркнул Паоло, хорошенько хлебнув из бокала. — Женщинам лучше в спальне разговаривать.

София покраснела, а по залу покатился тихий смешок.

— Перестань, Паоло, — сурово изрек Гримальди-старший. — Царевна, я приношу извинения за невоспитанность моего сына. Но к сожалению, он прав. Война против турок не принесет нам никакой выгоды. Мне жаль это говорить, но вполне вероятно, что Пера будет в большей безопасности после взятия турками Константинополя. По крайней мере, у них хватит сил, чтобы защитить наши интересы.

— Вы в самом деле верите, что ваши колонии окажутся в безопасности под их властью? — удивилась София. — Венецианцы думали так же, рассчитывая удержать Салоники. Но турки взяли Салоники. Нет, синьор, воистину, вам не стоит доверяться им так поспешно и опрометчиво.

— Слушайте, слушайте меня! — крикнул Умберто Спинола, сидевший посередине стола и, очевидно, перепивший. — Турки — язычники и безбожники! Нам нельзя договариваться с дьяволом.

— Они, возможно, и язычники, но и люди Константинополя не истинные христиане, — возразил могущественный синьор Адорно. — Уже многие годы они отвергают унию с истинной церковью. К чему нам сражаться и умирать за людей, плюющих на нашу веру?

Его слова вызвали одобрительный гул. Тут встал Лонго.

— Полно! Я уже дрался с турками лицом к лицу, и я знаю разницу между турком и греком. Я уже поклялся императору Константину защищать город. Если враги нападут, я встану на его стены. — Он вытянул меч и положил на стол. — Кто будет рядом со мной?

Он обвел взглядом собравшихся, посмотрел на Софию — та кивнула. В наступившей тишине люди переглядывались, неловко ерзали на сиденьях. Наконец поднялся молодой Маурицио Каттанео. За ним встали двое братьев Ланьяско, трое Боккиардо, и еще, и еще. Все — молодежь без особых надежд на наследство, терять им нечего, и они охотно могут отправиться в чужие земли на поиски богатств и славы. Много бойцов они не соберут, но Лонго обрадовала их поддержка. Один за другим вынимали они мечи и клали на стол.

— От имени императора я благодарю вас за благородный порыв, — объявил Леонтарсис. — Но пожалуйста, оставьте пока мечи при себе, они еще могут вам понадобиться.

Вызвавшиеся защищать Константинополь вложили мечи в ножны и сели.

— Я хотел бы особо поблагодарить синьора Гримальди, чьим гостеприимством мы наслаждались сегодня, и всех тех, кто столь сердечно приветствовал нас в прекрасном городе Генуе. Император обрадуется новостям, а люди Константинополя горячо поблагодарят и не забудут генуэзскую дружбу. За Геную! — Леонтарсис окончил речь и поднял бокал.

— За Геную! — отозвались собравшиеся, вставая и опорожняя бокалы.

Тост показался лучшим завершением пира, и после него Гримальди вывел гостей в сад, где музыканты играли при свете факелов под усыпанным звездами небом. В саду правильными рядами стояли многочисленные жаровни с раскаленными углями, сводившие на нет ночную прохладу. Гости шли в тенях меж ними, потягивая охлажденное сладкое вино и беседуя о политике.

Лонго едва успел ступить в сад, как сразу попался Леонтарсису.

— Синьор Джустиниани, позвольте мне еще раз выразить благодарность за предложение помощи!