Эрик Хелм - Критская Телица

— Если она приемлема и разумна, говори! — велела Алькандра.

— Думаю, да... Отправьте Идоменея на другом судне. В иные края.

Алькандра с изощренным коварством приказала погрузить царское семейство на греческую галеру.

— А чего ради? — осведомилась верховная жрица, уже готовясь отказать наотрез.

— Видишь ли, во-первых, его убьют или по пути, или в самих Афинах. Это несомненно. Обрекать на заведомую гибель равнозначно смертному приговору, а царей, как известно, изгоняют, но не казнят... Справедливо ли мое рассуждение? — обратилась Арсиноя к членам судилища.

— Да, — согласились те после короткого колебания.

— Во-вторых, прежде, нежели греки прикончат Идоменея, Идоменей безусловно пристукнет меня, — закончила Арсиноя со слабой улыбкой. — И в этом случае мое рассуждение также справедливо — по только что названной причине...

Просьбу пришлось уважить.

Присмиревшего лавагета усадили на финикийский корабль. Арсиною и Эврибата препоручили заботам афинян.

— Пожалуй, удобнее всего будет с нами, — ласково сказала хорошенькая Роданфа, не без восторга разглядывая безупречно сложенную, одетую в роскошное платье царицу. — Пойдемте, я помогу вам устроиться...

— Спасибо, моя прелестная, — улыбнулась Арсиноя. — Пойдем, Эврибат...

По-прежнему величественно и уверенно шествуя вослед Роданфе, высокородная критянка перехватила оживившийся, заблестевший взгляд Эврибата и незаметно подтолкнула отпрыска.

Тот повернулся к родительнице.

— Не зарься, о хищный и неустрашимый пират, — шепнула сыну Арсиноя. — Это моя добыча...

* * *

А истинный отец Эврибата, капитан Эсон, сидел в портовой таверне вместе со своим подчиненным и приятелем Поликтором и, предварительно бросив неразговорчивому владельцу несколько золотых, осушал кубок за кубком.

— Получается, старина, — хмуро говорил он, — обоих нас вокруг пальца обвели...

— Да, — соглашался Поликтор. — Помнишь, как мы головы ломали: где истинный приказ, а где ложный?

— А вышло, оба приказа были противозаконными... Тьфу!

— Но кто помыслить мог, что перстнем печатным крамольники завладеют? Ведь от века такого не слыхано!

Эсон скривился, разом допил початую чашу, тот же час послал за новой.

Сочувственно глядя на друга, Поликтор последовал его примеру.

— Где мой экипаж? — вопросил Эсон. — И еще спрашиваю: кому, выходит, мы служили верой-правдой? Шайке святотатцев и рабовладельцев?

— Сдается мне, ты прав, — неохотно признал Поликтор.

— Царица-то, царица какова оказалась!..

Поликтор лишь рукою махнул и выругался.

Подняв было голову, Эсон вознамерился одернуть собеседника, но осекся и предложил:

— Давай лучше выпьем...

— Сколько добрых моряков пропало ни за драхму ломаную! — буркнул Поликтор.

— И четыре таких корабля! Ведь моему «Хвостоколу» в ходкости равных не было!

— Однако же, то суденышко и его бы обставило...

— Пожалуй... Экая посудина! Поглядишь — вроде бы и толком плюнуть не на что, а вот поди ты...

— Что называется, ни за медный дебен!

— Да, ни за понюх табаку...

...Табаку...

Позвольте?.. Какого табаку? Древние табака не знали...

Эрнест зашевелился, открыл глаза, тотчас прищурился, ибо яркий солнечный свет пронизывал стекла огромного окна, стелился по темному паркету горячими, то ли желтоватыми, то ли прозрачными косоугольниками.

Сидевшая в изножье постели Грэйс улыбнулась мужу, затягиваясь и дымя наполовину выкуренной сигаретой, кивнула в сторону журнального столика, на котором красовалась объемистая чашка свежезаваренного кофе.

— Ты проспал едва ли не двадцать часов подряд, — весело сообщила Грэйс. — И, кажется, не без пользы. Выглядишь изрядно посвежевшим.

Стряхивая остатки дремоты, Эрнест протянул руку, осторожно взял чашку, пригубил.

Посмотрел на жену.

Рассеянно сделал второй глоток.

— Поздно вечером звонил Крис. «Фаюмский Лабиринт» отдан в печать. Чек перешлют завтра или послезавтра. И теперь я настаиваю, требую и вымогаю: три недели полного отдыха! Столько работать попросту нельзя!

— Можно, — возразил Эрнест безо всякой уверенности в голосе.

— Нет. Поедем в Бат, развеемся, поплаваем под парусом... Потом — пожалуйста, возвращайся к столу и пиши сызнова.

— Мне только что снилась новая книга, — встрепенулся Эрнест — Сумбурная, странная — но, кажется, занимательная...