Павел Шестаков - Самозванец

Но это впереди.

Пока что завершается первая фаза схватки. Завершается почти незримо для истории. Опала Романовых — обычное дело в век, когда так легко летят боярские головы. Они обезврежены, дерзкий молодой человек исчезает, на время покидает авансцену, о многих его поступках и делах в эти годы можно и теперь всего лишь гадать…

Затишье для Годунова. Кровавая тень царевича, как кажется, отпустила его грешную душу.

Но затем лишь, чтобы обрести плоть и силу.

Это почти невероятно. Ведь речь идет о периоде истории, когда даже в правящем окружении монархов лишь предельно ограниченный круг особо родовитых мог надеяться завладеть высшей, коронованной властью. Достаточно вспомнить, как трудно шел к трону «большой боярин» Годунов. Однако династические права при всей их подчеркнутой незыблемости не более чем производное объективных процессов истории, а она любит вносить парадоксальные поправки в то, что обывателю кажется нерушимым.

Итак, последнее слово за историей…

Что же определяло ход событий в это время в Восточной Европе?

Можно сказать — противостояние Польши и Руси. Это на поверхности. Глубже сложнейшие внутренние процессы развития обоих государств. Они-то и решили в конечном итоге судьбу противостояния.

Восстановим, однако, сначала в самом общем виде картину внешних событий. Шестнадцатого октября 1600 года в Москву в качестве посла прибыл канцлер литовский Лев Сапега. Встретили его с почетом и пышно, но к переговорам приступили явно неохотно, объясняя затяжку тем, что «у государя болит большой палец на ноге». Что ж, дело житейское, бывает и пятка болит. Но болела, видимо, голова от забот, от мучительной задачи, как откликнуться на привезенные послом важные предложения.

Речь шла о будущем двух стран. Проект состоял из двадцати трех пунктов и предусматривал унию между государствами.

Первый пункт звучал так:

«Обоим великим государям быть между собой в любви и вечной приязни».

Такого же рода отношения предлагались и некоронованным подданным — «быть в вечной нераздельной любви братской, как людям одной веры христианской, одного языка и народа славянского».

Особо важным был, конечно, пункт четвертый:

«В случае нападения на одного из государей другой „обязан защищать его“.

Далее подробно излагались основы будущего единства, от свободы вступать в браки до выпуска общей монеты, от создания общего флота до двойной короны.

На первый взгляд, замысел мог только радовать. Достаточно вспомнить кровопролитие и поражения в тяжкой войне со Стефаном Баторием… Однако и Баторий предлагал Ивану слияние враждующих государств. Еще серьезнее стал вопрос после смерти Батория. Царь Федор рассматривался на сейме в Варшаве, где избирался новый король, как один из главных претендентов на польскую корону» Дело, однако, сорвалось. Винили в этом скупость Годунова, пожалевшего денег на подкуп влиятельных магнатов.

С Грозным вопрос, в общем-то, ясен. Посвятив жизнь борьбе с боярством, он не мог желать заполучить государство, где магнаты имели почти неограниченную власть в своих владениях.

С Годуновым сложнее. Скорее дело было не в скупости. «Большой боярин» мечтал о наследии Рюриковичей, о создании собственной династии и понимал, что бороться после смерти Федора за власть и в России, и в Речи Посполитой одновременно ему будет не под силу.

Почему же, однако, вопрос об объединении поднимается вновь и вновь и опять по польской инициативе?

Посмотрим на карту Европы конца XVI века. Между лоскутным пространством раздробленной Германии к отодвинутой далеко на восток Русью лежит государство площадью почти в миллион квадратных километров. Это Речь Посполитая. Республика «от моря до моря». Границы ее на севере выходят к Рижскому заливу, на юге в какой-нибудь сотне верст от Азовского моря. С запада на восток Республика протянулась от Одера до Северского Донца. Победы в Ливонской войне, казалось бы, доказали ее военную мощь.

Но… обширное государство существует между молотом и наковальней. И две узкие полоски не принадлежащих ему земель между Рижским и Финским заливами на севере и вдоль Черного моря на юге как бы символизируют и нарастающую с каждым днем опасность. С севера это Швеция, страна с одной из лучших в Европе армий, с юга турецкие янычары. Через пятьдесят лет шведский «потоп» хлынет в самое сердце Речи Посполитой, и только через сто лет разгромленная Яном Собеским под Веной остановит свое наступление Турция.