Деннис Лихэйн: Настанет день

В первые дни после смерти Тессы Фикары газеты вовсю трубили о том, как бастующий сотрудник полиции менее чем за год уничтожил двух самых разыскиваемых террористов в стране, а также способствовал уничтожению третьего, Бартоломео Стеллины, рьяного галлеаниста: это его Лютер сбил кирпичом.

Хотя забастовщиков теперь воспринимали с такой же враждебностью, с какой недавно относились к германцам (с ними часто сравнивали бастующих), рассказы о подвигах полисмена Коглина вновь вернули общественное сочувствие к забастовщикам. Главенствовало мнение, что если они захотят вернуться на свою работу прямо сейчас, то некоторых из них можно взять на прежнее место. По крайней мере, тех, у кого такой же выдающийся послужной список, как у Коглина.

Однако вскоре в «Пост» появилось сообщение, что сотрудник полиции Коглин, судя по всему, в прошлом поддерживал знакомство с Тессой Фикарой и ее мужем. Следом «Транскрипт», цитируя анонимного информатора из Бюро расследований, довел до сведения общественности, что сотрудник полиции Коглин и супруги Фикара некоторое время жили на одном и том же этаже одного и того же здания в Норт-Энде. Потом «Глоб» поместила материал, где приводились высказывания некоторых жильцов этого дома, описывавших отношения между сотрудником полиции Коглином и супругами Фикара как дружелюбные, до такой степени дружелюбные, что его дружба с Тессой Фикарой могла переходить границы допустимого; кто-то даже задавался вопросом, платил ли он ей за услуги. В свете вышеизложенного убийство им ее мужа приобретало совсем иную окраску: возможно, Коглином двигало не только чувство долга. Общество тут же отвернулось от сотрудника полиции Коглина, «этого грязного копа». Все разговоры о том, что забастовщики когда-нибудь смогут вернуться на прежнюю работу, прекратились.

О бостонских беспорядках писали журналисты по всей стране, в их изложении стачка приобрела поистине легендарные масштабы. Согласно некоторым газетам, толпу ни в чем не повинных гражданских лиц расстреливали из пулеметов, и число жертв исчислялось сотнями, а материальный ущерб — миллионами долларов. На самом деле погибших было девять, а ущерб не превысил миллиона долларов, но публика не желала этому верить. Забастовщики, по общему убеждению, были большевиками, а их стачка развязала в Бостоне настоящую гражданскую войну.

Когда в середине октября Дэнни выписался из больницы, он еще приволакивал левую ногу, а левой рукой ему лишь с большим трудом удавалось поднять что-нибудь тяжелее чашки с чаем. Однако речь его полностью восстановилась. Он мог бы выйти из больницы еще две недели назад, но в одной из ран начался сепсис, и второй раз за месяц к нему явился священник и совершил соборование.

После того как его опозорили в газетах, Нора вынуждена была покинуть дом на Салем-стрит и переправить их немногочисленные пожитки в меблированные комнаты в Вест-Энде. Туда-то они и пришли, когда Дэнни выписали. Она выбрала Вест-Энд, потому что Дэнни предстояло проходить реабилитацию в Массачусетской общей больнице, а до нее можно было за несколько минут дойти пешком от их теперешнего жилья. Дэнни вскарабкался по лестнице на второй этаж, и они с Норой вошли в обшарпанную комнатку с одним-единственным серым окном, глядевшим в переулок.

— Это все, что мы себе можем позволить, — объяснила Нора.

— Отличное место.

— Я пыталась отскрести грязь с той стороны окна, все терла и терла, но…

Он обнял ее здоровой рукой.

— Все отлично, детка. Мы тут недолго пробудем.

Однажды ночью он лежал с ней рядом, впервые после ранения насладившись ее любовью.

— Я здесь никогда не смогу найти работу, — произнес он.

— Сможешь.

Он посмотрел на жену.

Она улыбнулась. Слегка шлепнула его по груди.

— Так тебе и надо, парень, за то, что спал с террористкой.

Он фыркнул. Приятно, что они в состоянии смеяться над чем-то настолько мрачным.

Когда он лежал в коме, родные дважды навещали его в больнице. А после инсульта к нему явился отец и заявил, что они всегда будут его любить, но больше никогда не допустят в свой дом. Дэнни кивнул, пожал отцу руку и только через пять минут после его ухода заплакал.

— Когда закончится реабилитация, нас тут ничто не будет удерживать, — проговорил он.

— Да.

— Тебе хочется приключений?

Она погладила его по груди.

— Мне всего хочется.

За день до смерти у Тессы случился выкидыш. По крайней мере, так сообщил Дэнни коронер. Возможно, коронер соврал, чтобы избавить его от чувства вины, но Дэнни решил поверить: он опасался, что угрызения совести добьют его окончательно.