Френк Слотер - Чудо пылающего креста

— Христианская Библия, доминус, — доложил он. — Изъята согласно твоему приказу.

— А изображения? — спросил Галерий. — Где они?

— Изображений не было, — ответил Константин. — Во время похода в Египет я побывал в местечке, откуда был родом этот человек, которого звали Христос. Там я узнал, что ни христиане, ни иудеи не разрешают в своих церквах поклоняться никаким сотворенным изображениям или идолам.

Напоминание о его собственных бедствиях вскоре после события, упомянутого Константином, заставило Галерия побагроветь от злости.

— Тогда сожги это здание, — рявкнул он. — Уничтожь всякий след этой проклятой веры.

— Рядом с церковью, доминус, много деревянных строений, — обратился Константин к Диоклетиану с серьезным предупреждением в голосе, — Сгорит церковь — сильно пострадает и весь город.

— Чушь! — воскликнул Галерий. — Вон здесь сколько народу. Мы остановим огонь.

— А ну как бросится эта толпа спасаться от пламени? — Константин все еще обращался к Диоклетиану. — Кто ее остановит?

— Константин прав, Галерий, — проговорил Диоклетиан. — Сейчас поджигать церковь было бы слишком опасно. Сожги их нечестивые писания в костре, Константин, и позаботься, чтобы из здания вынесли и уничтожили все, что связано с их сектой.

Костер, поглотивший свитки и мебель христианской церкви в Никомедии, ознаменовал начало общего наступления на христианство, и вскоре волна всесожжения прокатилась от одного края империи до другого. В тот же самый день по городу распространилась весть о том, что императрицу Приску и госпожу Валерию заставили отречься от своей веры, затем пришла другая — о том, что опубликован второй эдикт с требованием повсеместного уничтожения христианских церквей. Вдобавок христиане лишились всех наград и званий, а тех из них, кто не желал отречься и публично присягнуть на веру прежним богам, должно было подвергнуть пыткам. Судам вменялось в обязанность безоговорочно принимать к рассмотрению любую жалобу против них — с гарантией изъятия их собственности, едва лишь найдется хоть малейший предлог. Впредь христианам запрещалось обращаться в суды по любым вопросам нарушения закона, будь то супружеская измена или воровство, что давало их мучителям полную безнаказанность. И, наконец, у них отнимались все свободы, которыми обычно пользовались граждане Римской империи, включая избирательное право, гарантированное законом всем ее гражданам.

Перед гвардейцами, служащими под началом Константина, поставили задачу расклеить копии декрета на дверях всех общественных зданий и в других заметных местах по всему городу. Он еще и наполовину не справился с этим делом, когда к нему подошли двое солдат, таща за ворот мантии престарелого человека со спутанными и окровавленными седыми волосами. Над одной из щек уже взбухала темная опухоль, молчаливо свидетельствующая о грубом с ним обращении этих двух, которые толкнули его теперь с такой силой, что он свалился к ногам Константина.

— Этого человека мы схватили, когда он сорвал копию указа, только что наклеенную нами, командир, — доложил один из солдат.

— И он разорвал ее на куски, — добавил другой.

Константин наклонился и поднял пожилого человека на ноги.

— Как тебя зовут? — мягко спросил он.

— Аммиан, благородный трибун, — Человек не выказывал никаких признаков страха, хотя и нетвердо держался на ногах.

— Христианин?

При этом слове Аммиан стал распрямляться — и вот уже стоял гордо и прямо.

— Я старейшина в церкви в Никомедии.

— Почему сорвали императорский декрет?

— Потому что цезарь Галерий убедил императора обнародовать эти указы, чтобы везде присвоить себе собственность христиан. Он даже устроил второй поджог во дворце — чтобы потом обвинить нас.

Константин слышал об этом уже не впервые. Что ж, Галерий вполне мог прибегнуть к такой хитрости. На востоке империи ни для кого не являлось секретом, что благодаря преследованиям христиан в подведомственных ему землях он сколотил себе крупное состояние в изъятых у них деньгах и имуществе. Но Галерий не находился под судом; а долг Константина состоял только в том, чтобы закончить расклейку императорского указа и передать Аммиана в руки соответствующих законных властей — и не более того.

— Доставьте его к судье. Пусть ему предъявят соответствующее обвинение. А в ожидании суда посидит немного в тюрьме.

Солдаты увели старика. Он то и дело спотыкался, но при этом ему удавалось сохранять гордую осанку.