Френк Слотер - Чудо пылающего креста

Когда лазутчики Константина донесли, что армия Лициния, шедшая теперь на запад от Сирмия вдоль берегов Савы, насчитывает около тридцати пяти тысяч — примерно вдвое больше того, что есть у него, — он стал приискивать поле сражения с благоприятной для его армии местностью. Вскоре после соединения с Дацием и Криспом Константин нашел подходящее для него место недалеко от городка Кибалис. Это была теснина, лежащая между глубоким болотом с одной стороны и крутым холмом с другой, позволявшая ему, несмотря на разницу сил, противопоставить Лицинию надежный по глубине фронт. В теснине он расположил своих пехотинцев, а за холмом укрылась от вражеского наблюдения конница приблизительно в пять тысяч всадников. Покончив с этими приготовлениями, он установил свой командный пункт на вершине холма.

Армия Лициния под командованием опытного военачальника Валента двинулась в наступление, но была отброшена назад с подозрительной, как показалось Константину, наблюдавшему с вершины холма, легкостью. Его подозрение стало уверенностью, когда он увидел, как его горящий нетерпением передовой отряд, не обращая внимания на свирепо выкрикиваемые приказы Дация, пустился преследовать якобы бегущего противника.

Поняв, что эта начальная атака оказалась ложной, предназначенной затянуть его в западню, Константин действовал быстро и решительно. Приказав трубить сигнал атаки для пятитысячной кавалерии, стоящей позади, он пустил своего коня вниз по склону холма. Крисп, действовавший как заместитель командующего, в тот же момент понял грозящую опасность, и Константин увидел, как лошадь юноши промчалась мимо него, и услышал его ликующий крик, когда он повел свою алу в атаку.

Удар кавалерии, во весь опор обрушившейся сверху на врага подобно стенобитному тарану, застал Валента в тот самый момент, когда он приказал своим войскам повернуть назад и ударить по уверенно наступающим пехотинцам Константина. В результате задуманная тактическая хитрость обернулась ловушкой для врага.

Как и в столкновении с тяжелой конницей Максенция возле Таврина, Константин двинул свою кавалерию клиньями с обоих флангов, раскалывая силы Валента на две части и изолируя передние его ряды для уничтожения своими пешими ветеранами, тогда как его кавалерия сеяла смятение и панику в задних шеренгах противника.

G этого момента наступил быстрый перелом в ходе сражения, и задолго до темноты войска Лициния уже в беспорядке отступали. На следующее утро разведчики донесли, что враг отходит через Сирмий, но, хотя Константин и преследовал его, Валенту не только удалось вывести свои войска из Сирмия, но также унести из города все ценное.

Преследуя отступающую армию по горной Далмации, Константин однажды вечером заехал в Наисс, место своего рождения, и стал лагерем в его окрестностях. Крисп так отличился на поле сражения, что Константин возвел его в ранг трибуна первого порядка. Вместе с новым трибуном он въехал в город, где провел свое детство. Радостные воспоминания нахлынули на него, и даже новость о назначении командующего Валента цезарем — по распоряжению Лициния — не омрачила его настроения.

Дом, где Константин провел свое детство, мало изменился с годами, казалось даже, что вот-вот распахнется дверь и ему навстречу выйдет Елена. Этой ночью он спал в своей собственной комнате и чувствовал, как снова к горлу подступает комок при воспоминании о той далекой ночи, когда он встал, чтобы напиться воды, и подслушал разговор отца с матерью о предстоящем разводе, освобождающем Констанция для женитьбы на Феодоре.

Утром его войска двинулись маршем на юг, к месту решительного сражения, для которого, как сообщала разведка, Лициний стягивал внушительную армию к югу от Наисса на равнине Фракии. Перед уходом Константин с Криспом прошли по обсаженным деревьями улицам к бывшему храму Асклепия, но нашли его в ветхом и неухоженном состоянии, и только небольшие картины, которые так хорошо помнил Константин, свидетельствовали о его прежнем статусе. Эти картины, хоть и потемневшие от пыли и паутины, оставались все еще такими же яркими, как в тот день, когда он открыл дверь и ступил внутрь, а затем бежал с сильно бьющимся сердцем от страха, что за ним могут гнаться злые духи, чьи изображения, он в этом был уверен, находятся на стенах.

— Что здесь случилось? — спросил Константин городского префекта, сопровождавшего их. — Когда я был мальчишкой, в этом храме молились христиане.