Гаджимурад Гасанов - Зайнаб

Заремы пригнала арбу к себе во двор. Усилиями братьев постелили в нем пастель, перенесли брата. Она вместе с Керимом направились в сторону райцентра. Но было поздно. Они только успели довезти брата до районной больницы. Врач успел зафиксировать только смерть. Больной умер на руках плачущей сестры и брата…

С высоты селения, расположенного на высоком холме левого берега Рубас-чая люди заметили возвращающуюся в селение арбу. Впереди арбы, понуро опустив голову, шел Керим, а за арбой, вся в слезах, то и дело спотыкаясь о камни, шла Зарема. Лицо ее было бело, как мел, волосы распущены, шаль длинной змеей с крыльями тянулась за ней. Когда арба подпрыгивала на камнях, выбоинах на дороге, из-под одеяла вдруг выглядывало бледно-матовое лицо усопшего. Глаза его были открыты, как будто последний раз прощался со знакомыми с детства местами. Сестра то и дело, отворачиваясь от его стеклянного взгляда, поправляла одеяло.

Хоронили его всем селом. На следующий день после похорон брата Керим убил Эстенгера…

Об убийстве председателя сельхозпредприятия весть до райцентра дошла очень быстро. Сельчане не успели еще оглянуться, как три милиционера в милицейской машине прикатили в селение. Они быстро осмотрели место убийства и орудие убийства. Керима арестовали у себя же во дворе. Когда увидел милиционеров, направляющихся к нему, он никуда не убежал, даже не пикнул. Сам направился прямо к ним и сел в автомобиль. За братом, вся в слезах шли сестра, младший брат, за ними родственники, сельчане, любопытные, искатели острых ощущений.

По тому, как обращается Керим к милиционерам, видно было, что он просит их разрешить прощаться с сестрой и младшим братом. Те согласились. Он вышел из машины, стал перед сестрой на колени, обнял их и тихо прошептал: «Я все знаю… Ты пошла на это… ради брата. Ты богиня! Я люблю тебя и никогда, никогда не забуду! Ты береги себя и брата, я обязательно вернусь! Прощая, родная!» Пряча свое заплаканное лицо за рукавом пиджака, побежал и сел в автомобиль.

Сестра упала на колени и навзрыд заплакала:

— Прости меня, мой милый, ласковый брат! Я не могла поступить иначе… Пусть его на том свете бог рассудит… бог…

Автомобиль на большой скорости умчался в сторону районного центра. За ним потянулись два столба густой серой пыли. Она долго стояла на дороге, не рассеиваясь. Вдруг ее закрутил откуда-то нагрянувший ветер. Она столбом крутилась на одном месте, потом устремилась на сестру и младшего брата Керима, то падая, то вставая, побежавшими за милицейским автомобилем.

1999 г.

Мямуч на гнедом коне неторопливо двигался в сторону селения. Он одной ногой свисал набок. Ружье было неудобно закинуто за спину. При каждом шаге коня его обритая круглая, как мяч, голова на бычьей шее качалась из стороны в сторону, мешкообразное тело с седла оскользалось то вправо, то влево. Создавалось такое впечатление, что он вот-вот свалится наземь, но в последнее мгновение он неумело за что-то хватался и не падал с коня.

И сегодня его сердце не покидали горькие мысли о его несчастной и несостоявшейся жизни, о жене, которая изменила ему, опозорила его папаху и в подоле к нему домой принесла чужого ребенка. Как только он чуточку выпьет, роем пчел его окружали эти мысли, там уже от горя добавлял до умопомрачения, до белой горячки. Так случилось и сегодня. Злость к жене, запятнавшей его достоинство, распявшей себя на чужой мужчине, так терзали его душу, что он расплакался: «Нечестивица, жить и на мягкой перине спать, вкусно и сладко питаться, считаешь, так можно у меня! Как ребенка родить, пусть будет девочку, так от соседа? У-у-ууу, сука, доберусь до тебя, каждый зуб в отдельности пересчитаю!» — и, начиная от прадеда и прабабушки, всех вспомнил бранным словом. И вдруг, крик, образовавшийся на самом дне живота, медленными толчками поднявшийся в горло и застрявший там, как недожаренный кусок мяса, не вырвался наружу, с головы сорвал шапку и заткнул свой, дергающийся в ковульсиях, большой, как пещера, рот.

Он чувствовал, как только доберется домой, чтобы утолить жажду мести, он до умопомрачения, до колотья, рези в животе сначала изобьет жену, а потом эту ублюдку, свою падчерицу Шахрузат. Если он оставит хоть какое-то место на их телах без синяков, он чувствовал, его сердце не насытится.

Мямуч с самого рождения жил далеко от людских глаз, в небольшом обветшалом доме лесного хозяйства, расположенного на небольшой поляне дремучего леса.