Анатоль Франс - Комм Атребат

— Знайте тех, кто является другом атребатов и морэнов, живущих на морском побережье и в глубоком лесу.

Луна, лес и море — друзья морэнов и атребатов. И ни море, ни лес, ни луна не любят чернявых человечков, приведенных Цезарем.

А море сказало мне: «Комм, я прячу твои венетские корабли в пустынной излучине своих берегов».

Лес мне сказал: «Комм, я дам верное убежище тебе, знаменитому вождю, и верным твоим спутникам».

Луна мне сказала: «Комм, ты видел, как у острова британцев я разбивала римские корабли. Я повелеваю ветрами и тучами, и я не дам света моего возницам тех телег, которые доставляют припасы для римлян Неметоцены, так что ночью ты сможешь их захватить».

Так говорили мне море, лес и луна. И я говорю вам: бросьте здесь свои лодки да сети и идите за мной. Все вы станете боевыми вождями и людьми знаменитыми. Мы дадим прекрасные и добычливые бои. Мы добудем себе в изобилии еды, сокровищ и женщин. Вот каким образом:

«Всю страну атребатов и морэнов я знаю на память так, что нет во всей этой стране ни реки, ни озера, ни скалы, мест которых я не знал бы отлично. И все дороги, все тропки, с их точной длиной и истинным направлением, находятся у меня в уме так же, как и на земле наших предков. И надо быть моему уму великим и царственным, чтобы так держать в себе всю атребатскую землю. Но знайте, что он содержит в себе еще много других стран: британских, галльских, германских. Вот почему, будь мне дано предводительство народами, я победил бы Цезаря и прогнал бы римлян с этой земли. И вот почему мы вместе сможем хватать гонцов Марка Антония и обозы с продовольствием, назначенным для города, который они украли у меня. Ловить их нам будет легко, потому что я; знаю, по какой дороге им ехать, а их солдаты до нас не доберутся, потому что им не известны пути, по которым мы пойдем. Да если б они и сумели итти по нашим следам, мы убежим от них в моих венетских кораблях, которые отнесут нас на остров британцев».

Такими речами Комм внушал большое доверие своим хозяевам с туманного берега. Он окончательно привлек их к себе, подарив им несколько кусков золота и железа, остатки сокровищ, которыми некогда он владел. Они сказали ему:

— Мы последуем за тобой всюду, куда тебе заблагорассудится нас повести.

По неведомым тропам провел он их к краю римской дороги. Когда он замечал около жилища богатого человека коней, пасущихся на мокром лугу, он дарил их своим товарищам.

Так он собрал конный, отряд, к которому стали присоединяться некоторые атребаты, желавшие воевать, чтобы набрать богатства, и некоторые дезертиры из римского лагеря. Этих вождь Комм не принимал, чтобы не изменять клятве, данной им в том, что он не будет видеть римлян в лицо. Он приказывал сметливому человеку снять с них допрос и отсылал их прочь. Порою все население деревни, стар и млад, просило его взять их в его дружину. Этих людей дочиста обобрали фискалы Марка Антония, взимая с них кроме дани, наложенной Цезарем, еще дань неположенную, и взыскивали с вождей пени за воображаемые проступки. В действительности податные чиновники, наполнив казенные сундуки, заботились и о собственном обогащении за счет этих варваров, которых они считали глупыми и которых они всегда могли отдать палачу, чтобы унять докучливые жалобы. Комм отбирал самых сильных людей. Всех прочих, несмотря на слезы я их страх умереть от голода или от римлян, он отсылал обратно. Он не хотел набирать большого войска, потому что не хотел затевать большой войны, как Верцингеторикс.

Со своим небольшим отрядом он в течение нескольких дней захватил несколько обозов с мукой и гуртов скота, убивал даже под самыми стенами Неметоцены одиночных легионеров и перепугал римское население города.

— Эти галлы, — говорили трибуны и центурионы, — жестокие варвары, оскорбители богов, враги рода человеческого. Нарушая присягу верности, они оскорбляют величие Рима и мира. Они заслуживают примерной казни. Мы обязаны перед человечеством покарать этих преступников.

Жалобы колонистов, крики солдат дошли до самого трибунала квестора. Марк Антоний сперва оставил их без внимания. В закрытых и хорошо натопленных палатах, окруженный лицедеями и прелестницами, он занимался представлением подвигов Геркулеса, на которого походил чертами лица, короткой кудрявой бородой и силой своих членов. Облачась в львиную шкуру, взяв в руки палицу, рослый сын Юлии избивал поддельных чудовищ и пронзал стрелами своего лука механизм, изображавший гидру. Затем, внезапно сменив львиные останки на платье Омфалы, он одновременно менял и род своего неистовства.